— Нет, не говорили. Но у нас в монастыре два октаэдра владеют таким заклинанием.
— Как выяснилось, три. Только группа мастера Лао китайцами была нанята отдельно от всех и за очень большие деньги.
— Я вас не понимаю.
— Я пока сам не всё понимаю, но мне отчего-то кажется, что мастер Лао собирался затеять свою игру и неспроста держал втайне от всех нас возросшую мощь своей группы.
— Вы думаете…
— Китайцы коварны и многие их ходы просчитаны на годы вперёд. Тибет силён неприступными монастырями и магами, которые их защищают. Но станут ли монастыри неприступны, если оттуда начнут уходить маги?
— Ючжэн как-то обмолвился, что старшие ученики от мастера Лао ушли не без помощи нашего настоятеля.
— Эх, рано тебе ещё такие вещи знать, но сегодня я тебе отвечу. А ты бы хотел, чтобы у нас сменился настоятель и им стал мастер Лао?
— Учитель, я всегда считал, что монастырь живёт в мире и согласии.
— Как видишь, и мы кое в чём не слишком отличаемся от остального мира.
— Но, тогда получается, что мастер Лао нас предал?
— Отчего у вас, молодых, всё либо чёрного, либо белого цвета? Кого он предал? Монастырь, из которого он был вынужден уйти, поссорившим с настоятелем? И ты знаешь, я в этом возникшем конфликте был бы не на стороне настоятеля.
— Но Тибет…
— Тибет будет независим лишь до той поры, пока не станет нужен кому-то из Империй. Хотя бы тому же Китаю. Кроме того, и Лао, и мы, на этой войне всего лишь наёмники. Наёмники не предают. Они поступают так, как им выгодно и всячески пытаются сохранить свои жизни. Тебе не кажется, что мы вернулись к началу разговора? Это не наша война, а мёртвым наёмникам деньги не нужны. Нам лучше уйти, пока можем. Маленькому Тибету нужно держаться подальше от политики.
Конец