— Что ж, в лес удалиться? — спросила Лена.
— Хочешь — в лес.
— Фи.
— Не пошла бы?
— Нет, пошла бы. Но тебе же не нравятся толкиенисты.
— Нет, не нравятся.
— А твой Антисофт…
— Он в жизни — обычный парень. Люди мечтают о высоких софтах. Программистов много. Большинство из них — люди с перхотью на голове. Но их перхоть — это от того, что им в лом следить за собой. Зачем обращать внимание на такую мелочь, как внешний вид.
— Он тоже ходил с перхотью?
— Нет, он брился на лысо. Это очень помогает. Я тоже одно время брился на лысо, но потом мне стало ясно, что сделан из другого теста. Нет, я не могу сказать, что я — левый пассажир в этом деле. Но я — романтик по жизни. А Антисофт — это романтик абсолюта. Он есть машинный код на завтрак.
— Я в этом ничего не понимаю, — сказала Club.
— Ну да, — согласился я.
— Как ваша партия?
— Завтра выступает по телеку Петр. Пойдешь на выборы?
— Ради Петра — конечно. А так я бы ни за каким фигом туда бы не пошла. Мне совершенно безразлична политика.
Я решил рассказать ей про Вику.
Может, Club?
Но, возможно, во мне уже давно работает программа самоуничтожения, и я не могу любить. Я просто занят дурным трепетом перед той, которая душит меня своей паразитической силой. От этого не уйти. Ни одного шага в сторону. Еще древние заметили, что бог управляет человеком изнутри его же личности. Он смотрит на мир вашими глазами. И, если он наказывает, то, опять же, вашими мыслями, вашими собственными желаниями, прочим. Самая большая война может быть лишь внутри — это борьба человека и бога. Вам нужно занять его место, а он будет сопротивляться до тех пор, пока это не случиться. Но можно не думать. Можно сдаться. В конце концов, это — часть тебя самого. Ты просто проиграл себе. Твое второе я, родное, может, немного несвежее, возвращает тебя в лоно. И вот, я вновь ложусь на нее, и это — падение в бесконечную шахту. Страсть, которая тебе навязана. Смертельная страсть.
— Я не знаю, отделаюсь я от нее или нет, — признался, — во мне какая-та непонятная совесть есть. Раньше я думал, что это связано с неприятностями. Но вроде нет неприятностей. А все равно что-то колет.
— У меня тоже так бывает, — ответила Club, — хочется порой на стенку лезть от тоски. А почему — я и сама не знаю. Раньше мне все время казалось, что я кому-то должна. Все время мне что-то чудилось. Я боялась открыто выражать свое мнение. Потом оказалось, что я боюсь нечто, чего нет. Я поняла, что это — нервы. Какая-та глупость. Даже не знаю.
— Люди сами себе что-то сочинят, — сказал я.
— Хотелось бы в это верить.