Где-нибудь в сороковом веке.
Когда-нибудь после человека, в эпоху роботов, так будут проверять прописку в Кибер-Рашше, пробегая рецепторами по датчикам.
База данных.
Таблица «Где я живу».
Чего? Где билеты? Что? Что значит, нет билетов? Пройдемте (проедемьте, проскользимьте, проплывемьте, пролетимьте).
db_close();
Yes! Вам пиздец! У вас в строке 1234 таблицы 5678 вообще нет штампа какой бы то ни было прописки!
Пью еще пиво. Спускаюсь в подвал. Пробую играть. Нет, мысли так и лезут, перевязавшись с дурным настроением. Если я сейчас попрусь подергать за единственную руку однорукого бандита, то всю оставшуюся мелочь оставлю там.
Я, собственно, застал момент, когда был разработан первый «стоячий» автомат.
Этого человека звали Женя Сёмин, он жил и работал в одной no-name компании в Китае.
— Этому автомату не нужны кнопки, — сказал Женя.
— Как так?
— Гм… А зачем?
— Но человек, помимо того, что он отдает деньги, должен получить некое удовлетворение от игры.
— Получить удовлетворение от игры невозможно. Зато разочарования — хоть отбавляй, — ответил Женя, — но в России все должно быть именно так. Пусть, у этого автомата нет ни кнопки, ни табла. Есть только щель для бабла. Она называется «Дай». Да и сам автомат называется «Дай». Ты просто подходишь и даешь. Больше ничего от вас и не требуется.
— Разве в это кто-то будет играть?
— Будут! Еще как будут!
Спустя некоторое время табло у автомата все же появилось, и оно что-то показывало. Теперь, несколько лет спустя после появления электронных лохотронов, у них имеется ряд кнопок и индикаторов. Прибор типа «Женя Сёмин-1» давно канул в Лету.
* * *
Шарюсь в Интернете. То есть, это только для кого-то еще такой вот процесс может показаться маневрами.
Я ли не бес сетей? Мне нужна скорость и волны, и уж не сорок килобит в час.
Так я снова оказался наверху, где народ бездумно шатался по единственной центральной улице, пиво пил, шумел, шарики надувал. Художники рисовали шаржи, и я вспомнил мастерскую Андрея Иванцова в Детройте, откуда мне удалось сбежать через форточку, не смотря на то, что все сети были уже расставлены, и охотники спокойно курили. Так ожидают свою добычу пауки, которые вообще никогда никуда не спешат. Так ушел и я. Хотя что я сделал? Детские игры, взрослые игры. Пауки и мухи. Я даже не хотел разобраться, кто сильнее пауков. Мне все равно было.
— О, бля-я! — услышал я.
Из толпы появился белобрысый шпендик лет 28-ми отроду, в каких-то чересчур широких штанах, футболке «Mexico 86», того же 86-го года, перестиранную 86 умножить на десять раз, пляжных тапочках. Если не учитывать того, что он всегда и везде так ходил, можно было подумать, что его только что отпустили из каталажки. Лицо выражало героизм, абстрагированный, личный. Тут бы вряд ли кто-то посоревновался. Предположим, и вы — герой, но вы — человек, а он — почему. Это понял бы Хармс, но он был один на все времена. Хотя, в этом городе, было немало ребят, которые могли отчетливо заявить: