— Нифига, — не согласился я, — все зависит от того, в каком городе армяне живут.
— А что насчет природы? — спросила Club.
— В горах есть поселок «Гранат». Почему он так называется, я не знаю. Там живут разные там медитаторы, неопанки, художники. Бороды и их жены. Любители русскости. Им совершенно поебать, что до ближайшего населенного пункта — километров 15 через горы, и то — до деревни. Они не смотрят телек. Нафиг он им нужен? И представьте себе, нормально живут. Отлично. Не ругаются. Ничего не делят. Наверное, даже лучше, чем мы живут. Пищу добывают сами. Там у них хозяйство есть. В-общем, не знаю, что у них там с единением с природой, но это совсем не то, что наши городские псевдоконцептуалисты, которые тасуются с длинными волосами, в разных там хоббитских шапочках. Это прикольно, но с другой стороны, если капнуть — нет ничего. Чисто понт. А потом, когда возьмут гитары….
— Фи, — сказала Club.
— Я бы попробовал, — продолжил Петр, — Это была бы проверка.
— А как же борьба? — спросила Club.
— Борьба? А что борьба? Борьба хороша, если связано напрямую с политикой. Это очень вкусно — чувствовать себя Зорро. Но политика — это битва сильных за колбасу. Сознавай это, не сознавай, она опять тебя затянет, колбаса.
— Значит, мы идем в лес? — спросил я. — Давайте выпьем за лес.
Вино закончилось. Я вышел в магазин. Вернулся. Кухня была полна сигаретного дыма. Петр курил в открытое окно. Лена Club тянула сверхтонкие сигареты.
— Пьем, — сказал я.
Большая собака пришла понюхать дым, послушать голоса и интонацию их. Улегшись в углу, она шмыгала носом, открывая поочередно то левый, то правый глаз. Кухня Лены Club была живым существом. С ней можно было быть наедине. На самом деле, она висела где-то за горизонтом, выше звезд, в синеватой космической мгле, и мы были избранными.
— Все люди хотят денег, — сказал я, — Отсюда все и проистекает. Идеи — это какое-то отдаленно прилагательное. Борьба вся должна на этом и строиться. Я имею в виду, на деньгах. Деньги надо либо давать, либо отбирать. Я знаю ряд способов. Если мы не будем ставить своей целью отобранные деньги присваивать себе, то уже это будет неплохо. Если человек больше интересуется созиданием, чем сверхколбасами, то это вообще сила. Ну, вы знаете. Но так мало кто может. Мы вроде можем. Но у нас и денег нет, чтобы проверить. Верно? Когда они будут, все станет по-другому. Если их не будем, мы будем оставаться альтернативистами до конца дней. Вечно мечтающие, вечно альтернативные. Впрочем, с одного конца альтернативности — воспоминания о молодости, а с другой — вопрос жены о зарплате.