— А как его звали?
— Серега. По ходу, он был не Сергей, а Серген.
— А.
Мы пили пиво. Демьян спал. Скоро и меня сон стал одолевать. Тогда Васильева, видя это дело, влезла мне на колени и стала расстегивать ширинку.
— Ты правда сосешь? — спросил я.
— А ты как думаешь?
Утром следующего дня я обнаружил у себя в почтовом ящике пачку Гуев. Сел за стол. Выпил воды. Зевнул. В первые секунды нового утра я не мог вспомнить, что было вчера. Потом он рассосался, растаял, будто кусок масла на хлебе. Звуки улиц заколебались, вибрируя окнами. Троллейбус пробубнил мимо окон. Остановился. Дверь открылась, шипя, и было слышно, как кто-то ему посигналил — он кого-то подрезал. Но троллейбусники всегда так ездят. Потом — звон трамвая через две улицы. Дзынь! Сигнал.
— Гуляли вчера? — спросила Таня.
— Да, — ответил я помятым голосом, — слушай, а какой сегодня день недели?
— Четверг.
— А.
— Ты сегодня работаешь?
— Не. Я там больше не работаю.
— А что делать собираешься?
— Участвовать в предвыборной кампании.
— В смысле.
— Да. Да. Чо, Вика звонила?
— Да, звонила. А что за выборы-то?
— Клешня, Тань. Живет человек и высматривает, что бы и где ему схватить. Это и есть — клешня. Человек — это краб. Нужно вовремя схватить. У каждого в жизни должен быть шанс, чтобы схватить. Вот, и я решил, что у меня есть возможность.
— Ты что, Валер, — сказала она испуганно.
— Да ничего. Все нормально.
— Борщ будешь?
— Кубанский?
— Ну, не американский же.
— А… Нет. Не хочу. А вообще — давай. Я с бодуна. С бодуна именно борщик и надо есть.
— А ты женись, Валер.
— На ком?
— На Вике.
— Фиг его знает. Я тоже думал. Но лучше вообще никогда не жениться.
— Все вы, мужики, так говорите до поры, до времени. Все вы — кобели.
— Да ладно, Тань. Начинаешь тут. Я ж серьезно.
— Сметану класть?
— Клади.
— А перец будешь?
— Сухой?
— Нет, свежий.
— Давай, давай, перчик.
— В Америке, небось, пластмассу едят.
— Иногда. Кто как привык.
— Русские должны жить в России, Валер.
— Да что-то, Тань. Где хотят, там и живут. Вот, Женя Семин….
— Это вот тот, блин….
— Да, да, вот тот, блин.
— А что он.
— Да так. Я — к слову. О, петрушка.
— А то.
Вскоре мы сидели на блатхате. Скинувшись, накрыли на стол. Вообще — это нормальная мода — все дела без стола не решать. Мы как бы не отстаем, но не из корпоративности (не смотря на название), а просто потому, что бухать все любят. Председателя пока нет. Все решает собрание, и я — его секретарь. Здесь же — Петр, Юрий, Зе, Саша Сэй, Саша Худой, Наташа Шелест. Пригласили и Демьяна. Но молчал Демьян. Хочется простоты, но время течет, и вместе с ним что-то просачивается. Это — иное понимание вопроса. Не таджикское, не армянское, и, даже, не русское, что, на данный момент, тоже очень важно. Мне иногда кажется, что Петр написал «Майн Кампф». Хотя, не все поймут мой пафос. Ведь я не именно это имел в виду. Мы пытаемся бороться, но никто не знает, за что именно, никто не видит даже примерных целей.