— Мы будем собираться и пить пиво.
— Мы — типа антиглобалистов, только круче.
— Мы — за мир во всем мире.
— Мы хотим, чтобы студентам вновь разрешили курить в институтах.
— Вообще, ху… то есть, что тут говорить. Молодежь на выборы не ходит. А мы — за понятия.
И вот Юрий вставляет бумагу в матричный принтер, и — заскрипело. Демьян завтра встанет после накурки. Стоп. Надо ведь раньше договориться, чтобы ему выделили аудиторию. А то ведь могут и ментов вызвать. Но это — настоящий экстрим, взять и выпустить Демьяна перед аудиторией. Это, я бы даже сказал, подвиг духа. Не каждый на такое способен. Это похоже на бросок на танки с шашкой наголо.
К середине нашего заседания уже выпито четыре бутылки водки, про пиво и говорить нечего. Все запивают. Представляю, как оно наутро будет. Мы, конечно, не Саша Белый, но тоже бригада ничего. Посмотришь — с первого взгляда башни как — будто совсем нет и не предвидится. Только карманы пустоваты. На самом деле, с выходом сериала про Сашу Белого появился целый пласт отмороженной молодежи, которые бросились повторять. Многие из них уже давно, как сидят. Часть — уже отсидела. По мере убывания популярности «Бригады», число новоявленных Белых убывает.
— Надо давить на молодежность, — выступает Юрий, — Была же партия любителей пива.
— Голосов, правда, они едва едва на ноль целых две десятых набрали. Но это — мое мнение.
— Но мы же собираемся набирать? — спросила Шелест.
— Но мы же чисто, бля-ядь, кандидатов в думу кидаем, красивая! — воскликнул Демьян.
— Собираемся, — продолжил Юрий, — я думаю, нам повезет. Я это чувствую. Но везение везением, нужно много сделать. Серый прав, я знаю. Мы наберем много кандидатов. Можно будет устроить митинг. Пойти на радио. Конечно, так сделают и многие другие. Зато мы — альтернатива толстым. Люди должны это поддержать.
— Ха! — вновь воскликнул Демьян, — Кто? Кто тебя поддержит? Люди — быдло! Вот, блядь, если водку вынести на улицу Красную и наливать по пятьдесят, то другое дело. Да и то. Найдется какая-нибудь свинья, которая по телеку все это раздолбает в пух и прах. Я, пацаны, знаю. Я — босяк! Жизнь — говно, а потом… А потом — смерть! Мы не выиграем, так как по честному все. Вы же на себя посмотрите. Вы все это делаете из принципа. А никто никогда ничего не делал из принципа. Всегда — только из-за бабок! Я тоже за правду. Надо быть такими, как, бля-ядь, декабристы. Пушкин, блядь. То есть нет, как его…А…Пущин… Пущин, бля-я-я-дь! Кюхельбекер. Рылеев, бля-ядь. Они, бля-я-ядь, не за бабло на дело шли. Но зато это же раз, как его, ну в сто, блядь, семьдесят восемь лет бывает! А сейчас вообще быть не может! Тогда Пушкина читали. Ништяк. А кто сейчас его читает? Щас у кого в жопе сверло поизвилистей, тот больше и прыгает. Я думаю, надо рогом упереться и все варианты просчитать. Хули… Хули говорить, пацаны. В 41-м Москву же отбили. А вроде и не судьба была.