Довольно простая сцена, неоднократно повторявшаяся в живописи тех времен. Присмотревшись получше, я не могла не признать, что картина, безусловно, принадлежит кому-то из мастеров фламандской школы, о чём говорила сама композиция картины, детально выписанный задний план, очень натуралистично изображённые лица героев, наконец, та тщательность, с которой выписаны все предметы. Приглядевшись, я увидела объёмные складки чёрного бархатного платья больной, тонкие волоски на лбу лекаря, дымок от погасшей только что свечи, золотые буквы на корешках книг, переливающиеся узоры на покрывале. А вот искусно нарисованная собачья мордочка, высунувшаяся из-под края покрывала. Может, это был и не Ван Эйк, но картину можно было назвать шедевром, и ещё от неё веяло какой-то странной жутью, безысходной печалью и страхом. Я слегка отодвинулась, чтоб попытаться понять, что на этой картине вызывает такое чувство.
— Недурно, но, конечно, не Ван Эйк… — прозвучал за моей спиной негромкий мужской голос.
Я обернулась и увидела Джулиана МакЛарена. Он был в чёрных брюках и бархатном пиджаке, белой рубашке без галстука, на шее в приоткрытом вороте повязан шёлковый чёрный платок. Блестящие тёмные волосы гладко зачесаны назад. Взгляд тёмных глаз устремлён на картину.
— Краски… — произнёс он. — Посмотри, дело не только в лаке. Потускнели сами краски. С картинами братьев Ван Эйк такого не случалось. Это они довели до совершенства состав красок на растительных маслах и ввели их повсеместное применение. Но никто не умел делать такие краски, как они. Их краски не теряют свежести веками. К тому же сюжет… Слишком мрачно для такой возвышенной и набожной натуры как Ян Ван Эйк.
Он, наконец, отвёл взгляд от картины и взглянул на меня.
— Извини, что помешал тебе любоваться этим шедевром.
— Что ты здесь делаешь? — поинтересовалась я.
— Ищу тебя. Вернее, я был здесь неподалёку у своего пациента и увидел, как ты входишь в галерею. И решил, что это прекрасная возможность пригласить тебя на ланч.
— Спасибо, я недавно позавтракала.
— Может, тогда просто прогуляемся?
Я внимательно смотрела на него, пытаясь угадать ответ на мучивший меня со вчерашнего вечера вопрос. Бесполезно. Его лицо было спокойным и непроницаемым, как всегда. Это мог быть он, а мог быть и тот, другой…
— Я пришла, чтоб посмотреть на эту картину, — возвращаясь к созерцанию, пояснила я.
— Профессиональный интерес, — понимающе проговорил он, и это заставило меня обернуться.
— А почему ты решил, что профессиональный?
Он пожал плечами.
— Ты же воюешь с сатанистами…