Я пригубила кофе и отложила журнал. Терренс мрачновато наблюдал за Максом. Я вдруг подумала, что за эти годы Макс тоже изменился. Ещё пять лет назад он бы скорее удавился, чем стал бы просить у Эдди прощения за неделикатные высказывания в его адрес, а пару лет назад ему бы и в голову не пришло беспокоиться о судьбе какой-то стриптизерши, за которой охотятся какие-то «гиены». Наверно, общение с Эдди, Джерри и Браем не прошло для него бесследно.
— Сядь, — проговорил Терренс. — У меня уже в глазах рябит от твоего шатания. От того, что ты дёргаешься, ничего не изменится.
— Я не дёргаюсь, — Макс сел в кресло напротив своего друга. — Я размышляю.
— О чём, если не секрет?
— О том, что, возможно, этой Малышке Твигги пару минут назад перерезали горло и картина уже держит путь, если не к выезду из города, то в какой-нибудь тайник. И если картину мы, так или иначе, сможем вернуть, то эту глупую девицу уже ничто не сможет спасти.
— Возможно, она ещё жива, и нечего раньше времени так переживать. Вот насчёт картины — другое дело. Выцарапывать её с острова Сынов Астарота в Архипелаге Чаек — это будет приключение что надо. Нас там перебьют если не всех, то половину — точно.
— Если возьмете с собой Джерри, то он превратит остров в пустыню, а поселение — в кладбище, — вяло подсказала я. — Спокойно возьмёте картину и уйдёте.
— Ты о каком Джерри? — недоуменно уточнил Терренс.
— Можно подумать их десяток в нашем окружении.
— Нет, я знаю, что он хорошо стреляет и орудует мечом, но чтоб так…
— Я думаю, что мы будем делать с картиной, когда вернем её, — задумчиво произнёс Макс. — По завещанию её нужно продать, но выпускать её из рук нельзя.
— МакЛарен считает, что её нужно просто уничтожить, — заметила я.
Макс посмотрел на меня так, словно хотел сказать, что это плохая шутка.
— Уничтожать оригинальную картину пятнадцатого века? Это варварство. Мой отец с детства учил меня, что произведения искусства принадлежат всем и один человек не вправе решать их судьбу. Он может быть хранителем, но не более.
— Странный парень этот МакЛарен… — задумчиво пробормотал Терренс. — Я думал, он любит старинные вещи. Одно его кольцо чего стоит…
— Какое кольцо? — насторожилась я.
— Старинный перстень-печатка с опаловой вставкой, — ответил Макс. — Я однажды хорошо разглядел её. Он снял перстень перед тем, как делать мне массаж, и положил на стол совсем близко от моих глаз. Мастерски выточенный грифон. Очень красивый…
Я внимательно взглянула на Макса. Конечно, чёрный опаловый грифон должен был ему понравиться. Я уже видела это кольцо на руке МакЛарена два года назад, но как-то не заметила в этот раз. Может, он забывает иногда надеть его после того, как снимет перед процедурой, а, может, просто не хочет надевать его при мне.