— Ну и?.. — Макс задумчиво смотрел на остановившуюся перед ним машину.
— Надеюсь, ты не будешь настаивать, что этот парень в сером плаще из Сыновей Астарота?
— А почему он не может быть из них?
— Потому что, во-первых, они не разговаривают, а сразу пускают в ход ножи. А во-вторых, мы с Лорой видели, как они одеты. Чёрные брюки и чёрные куртки с капюшонами. Все, как детишки из приюта. Этот был в сером плаще и вёл себя довольно мирно. Скорее, он похож на того, кто хотел купить картину.
— Парень, способный выложить два миллиона кредов за картину, не попрётся ночью в Эйк.
— Почему ты так думаешь? Мы же ничего о нём не знаем. Мы даже не знаем, кто на самом деле придумал всю эту хитроумную операцию с похищением картины. Помнишь, как Эдди удивился, услышав, что это сделал Бруно Дэви? И Эдди прав, потому что парень, придумавший столь хитроумную и эффективную афёру, не стал бы ошиваться в шестёрках у Смита Сароу. Скорее Бруно был лишь исполнителем. За ним стоит его заказчик.
— И как этот заказчик узнал, где нужно искать картину?
— Почём я знаю… Можно только предполагать. Откуда девчонка узнала адрес Зака Дидье? Никакой вывески на его лавке нет. Почему он усадил её в кухне пить чай? Скорее всего, он был знаком с Бруно, и ей о нём рассказал брат, возможно, именно в контексте с картиной. Не исключено, что именно у Зака Бруно собирался встретиться с заказчиком и отдать ему картину. Тот, не зная о его смерти, пришёл по указанному адресу, увидел там полицию, свернул за угол и наткнулся на Твигги, тащившую картину. Для такого умного малого не сложно было предположить, что она тащит именно то, за что он заплатил.
— Бездоказательно, но логично. И где нам его искать? Кто он такой?
Терренс пожал плечами.
— Понятия не имею. Одна надежда, что девчонка очухается и вспомнит что-нибудь ещё.
— Ты её хорошо разглядел?
— Что? — Терренс с недоумением взглянул на Макса.
— Ты заметил, что у неё сильно выраженное косоглазие?
— Серьёзно? Я вообще не разглядел её лица.
— Вот именно, — кивнул Макс. — Ты своим тренированным глазом, в преобразовательных линзах не смог разглядеть толком её лица. А она, перепуганная до смерти, с обычными человеческими глазами должна была в дождь рассмотреть в темноте парня в сером плаще.
— Пожалуй, ты прав… — сдался Терренс. — Значит, тупик. Полчаса назад этот парень увёл у нас из-под носа картину, и мы можем её больше никогда не увидеть. Он запрёт её в чулане или повесит над кроватью в спальне, никуда не повезёт, не будет продавать. Мы не можем обыскать все дома в городе.
— Дома — нет, — я решила вклиниться в их разговор. — Может, сядем в машину, а то на мне уже ни одной сухой нитки не осталось.