Мне стало скучно, желание продолжать разговор отпало. В который раз убеждаюсь, что Васю и Варьку мне не заменит никто.
— Ладно, Галюня, давай допьем наш кофе, сохранив пол и собственное мнение, — предложила я.
— Давайте уж лучше помолчим, Лада Леонидовна, — озабоченно сказала Галя. Она провела рукой по гладко зачесанным волосам. — Вы какая-то последнее время сама не своя. И эти ваши странные желания.
— Ну, ты же сама говорила, что мне нужно хорошенько отдохнуть, — желая оставить о нашем обеде приятное впечатление, я повторила Галины слова.
— Да, нужно, и не только отдохнуть, — многозначительно добавила она.
— Что же еще?
— Замуж вам надо, — спокойно ответила Галя, прихлебывая кофе. — Замуж, детей.
Такой наглости я от нее не ожидала. Я моим лучшим подругам под хорошее настроение не всегда позволяю обсуждать свою личную жизнь, а эта пигалица… Резко поставив чашку на стол, я отодвинула тарелку с недоеденным бутербродом. Я была сыта этим чертовым обедом, который сама же и предложила. Больше такого не повторится. Я положу конец всей этой чертовой демократичности! Мое сегодняшнее состояние позволило мне вспылить, чего я не делала все четыре года работы в роли хозяйки салона.
— Ты что себе позволяешь? — Мне так хотелось стукнуть кулаком по столу.
— Я ничего плохого не имела в виду. — Галю не смутил мой громкий голос, резкий тон.
— Моя личная жизнь тебя не касается!
— Извините. — Она опустила глаза, поставила чашку на стол и поднялась. — Я проявила непростительную неделикатность. Можно я пойду?
— Ты о своей личной жизни заботься! — не позволяя ей покинуть кабинет, рычала я.
— У меня все в порядке.
— Где же твой муж? Где дети? Где этот семейный очаг? Где это пресловутое бабье счастье, за которое ты меня агитируешь?! — со злорадством поинтересовалась я. Лучше бы я этого не делала. Потому что ответ моей помощницы в который раз за мою жизнь убедил меня в том, что я совершенно не разбираюсь в людях. — Какое право ты имеешь поучать, когда у самой никакого даже намека на личную жизнь!
— Она у меня есть, вы ошибаетесь. Только я ее тщательно скрываю от общественности. Это моя личная жизнь, слышите, личная — этим все сказано, — тихо ответила Галя. В последней фразе я уловила намек на мое бесшабашное пренебрежение некими общественными нормами. Они предписывают даме, желающей вращаться в высшем обществе, сдержанность, некую таинственность, загадочность, а у меня все наружу, напоказ, никакого притворства, игры.
— И есть что скрывать? — с насмешкой спросила я.
— Лада Леонидовна, я, конечно, могла бы промолчать… Но могу и ответить, раз уж у нас такой разговор получился. — После небольшой паузы, во время которой я успела вскипеть еще сильнее, Галя произнесла: — Дело в том, что я лесбиянка. Я держала это в тайне. Все-таки посетительницы нашего салона на девяносто процентов — женщины. Ну, чтоб избежать кривотолков, намеков. Кто-то не считает это патологией, кто-то осудит. Теперь я считаю, что пришло время признаться. Вы вправе меня уволить, если посчитаете нужным.