Никто не ждал вулкана страсти, никто не требовал подобного… Наоборот, то, что на тонком юном личике он видел отражение всех мыслей и чувств, бродивших по хорошенькой солнечной головке в тот момент — было самым острейшим наслаждением.
Страх, замешательство, растерянность — само собой! Есть блюда сладкие, есть блюда острые, есть фрукты, освежающие своим соком… Но… Ах, это самое «но»! Мужчине не требовалось усилий, чтобы заметить очевидное. Его наложник был мягче шелка на ложе, юное тело стелилось под ним — красивым покрывалом с непревзойденным узором!!!
…Ресницы укутывали отведенный взгляд непреодолимой занавесью. Никогда белые руки не опускались крылами на его плечи, а лежали безвольно на постели, изредка комкая простынь. Стройные бедра раздвигались под натиском и готовое отверстие принимало набухший кровью мужской орган… После Атия поднимался, обтирал господина, себя и замирал снова.
Как и сейчас. Как будто маленькая блестящая рыбка уходила на глубину, где ее не достанет ни один гарпун и никакая сеть…
— Атия!
Мальчик, предсказуемо вздрогнул и застыл.
— Иди сюда…
Наложник так же предсказуемо приблизился.
Мужчина сел на оттоманку и слегка раздвинул ноги, полы халата разошлись:
— Ближе!
Атия исполнил команду, опускаясь меж широко раздвинутых коленей.
— Чего ты ждешь? — резко бросил Фоад, смотря на светлую макушку и запутавшиеся в прядях волос украшения.
— Вашего приказа, господин…
Господин удивленно вскинул брови. Что за смиренная дерзость!!!
Она возбуждала лучше любого снадобья:
— Тогда слушай: я хочу, чтобы ты удивил меня. Открой свои розовые нежные губки, как раковина открывает свои створки… Тебе дан язык, используй его, чтобы я остался доволен. Старайся — я прощу неопытность, но не нерадивость!
Мальчик замер и медленно недоверчиво поднял голову…
— В рот! — Фоад недвусмысленно двинул бедрами навстречу.
С минуту Атия просто смотрел на него своими невероятными глубокими глазами…
И тихо выдавил:
— Я не умею…
— Пробуй!
Мальчик не шевелился. Полувозбужденный член навис у самого лица, он мог пересчитать каждый волосок на тяжелых яйцах и вокруг…
— Нет… — Атия сам не мог бы сказать, почему и как у него получилось выговорить это.
Его отшвырнуло пинком.
— Ты наказан, — раздался спокойный голос хозяина. — Запомни.
Бойтесь, если вдруг ваше горячее желание исполняется само по себе! Еще не известно, чем эти поддавки обернутся в последствии и какими именно последствиями для неосторожного желающего!
Аман не смог узнать как удалось этой помеси пиявки и слизня, прочно обосновавшейся на ложе их господина, так рассердить мужчину, но гнев был сильным. Крики охрипшего мальчишки под палками, «ласкающими» его пятки, и мучения ненавистного соперника, подвешенного на самом солнцепеке в назидание остальным — усладили слух и потешили уязвленное самолюбие, позволив рассуждать уже с холодной головой.