— Просто поцелуй, малыш… Ничего больше, не бойся! А тебе ведь нравится, золотко мое… Вот так нравится…
Легонько ловкие пальцы пощипывали и поглаживали предательски напрягшийся член, и юноше было уже все равно, что происходит с его ртом. Худшей катастрофы с ним случиться не могло!
Господи, кто бы ты не был, за что, за какие грехи в прошлых жизнях, Ты наградил его ТАКИМ телом?!
Горячий… Комплементы Ожье теперь казались издевательством!
И куда вдруг девалась вся его воспетая и взлелеянная любовь, что у него сейчас яйца сводит от прикосновений первого же мужика, который вот-вот трахнет его… Трахнет нежно…
Из-под плотно зажмуренных век потекли слезы.
— Я не хочу… — наперекор себе всхлипнул Равиль, отворачиваясь от своего персонального палача.
И, кажется, судьба вдруг решила стать милосердной!
— Не плачь, золотце! — все еще шепот, но мужчина немного отстранился и убрал шаловливые руки от паха. — Что в том дурного? Я тебя… таких как ты я еще не видел! Таких красивых. Ни к чему принуждать тебя я не могу, сам понимаешь! Что плохого в том, если нам обоим хочется большего?..
Равиль сидел в уголке, застыв ледяной статуей, и лишь тенью сознания отмечал, что рядом еще кто-то есть, и этот кто-то сейчас целует его ладони и… беспомощно откинутую шею.
Нет… хватит… Не надо!
— Я не хочу!!! — юноша взметнулся, выгибаясь дугой.
Чтобы тут же оказаться в тех же уверенных объятьях:
— Шшшш… Золотко, ты что? — ворковал мужчина, прижимая его к себе, но уже не так плотно. — Успокойся! Не хочешь — не надо… Никто с тобой насильно ничего делать не собирается…
Вопреки всем обещаниям, Ксавьер снова начал рьяно целовать обмякшего в его руках мальчика, чувствуя, как тот все больше сдается под натиском, а потом отстранился, внутренне негодуя на неуступчивость паршивца. Проще весь британский остров завоевать, чем одного мальчишку!
Ксавьер медленно и аккуратно свел поцелуй с объятиями на нет и поднялся.
— Ты такой сладкий, — честно признал он. — Не переживай, рыженький! Всякое между людьми случается… А грехи отмолить можно.
Равиль глянул на него потемневшими, как небо перед грозой, глазами и отвернулся: дрянь… До чего же он оказывается грязная тварь, дрянь подзаборная! И портовый бордель — это не жестокое стечение обстоятельств, и школа хозяина Сайдаха не случайность, — да на него наверное одного внимательного взгляда хватает, чтобы понять кто таков и с чем едят!
Не всегда ведь плохо было — кончал? Кончал, бывало…
И если даже сейчас… Как бы ни старался… И ведь правда ничего такого не делал!! Никого не завлекал, не играл даже… За что?