Равиль к этому времени уже накинул упелянд и поднялся, не застегивая его. Когда вставал, юношу шатнуло, и он был вынужден опереться на стену.
— Возьмите, — Равиль кивнул, на оставшийся на лавке кошелек… — Это все, что есть сейчас, остальное я отдам, как заработаю…
— Не нужно, и этого хватит, — в усмешке метра Барро проскользнула даже нота доброжелательности.
— Я отдам, — твердо произнес Равиль, глядя себе под ноги — так голова кружилась меньше.
— Ну, тогда возьми на сдачу, — Ги буквально сунул ему в руки кувшинчик с чем-то жирным и пахнущим тиной. — Пригодится.
Равиль не стал спрашивать что это за мазь и из чего она, просто поблагодарил еще раз, сосредоточенный на том, чтобы теперь покинуть это место.
Путь до ворот показался бесконечным. Равиль останавливался, пережидая головокружение и особенно жгучий приступ боли, которая на каждом шаге прошивала позвоночник, сводила таз, и заставляла колени выделывать па, каких не увидишь и в самых причудливых танцах. Ничего… теперь надо просто добраться до дома, потом подняться по лестнице, потом дойти до кровати и все… Ничего сложного… Абсолютно ничего! Решительно не о чем беспокоится, и нечего сопли пускать, когда главное уже позади!
Выйдя за ворота, Равиль глотнул свежего воздуха и вроде бы не надолго стало получше. Но хотя, идти ему было не так уж и далеко, в конце он уже двигался короткими отчаянными рывками от одной поверхности, к которой можно прислониться, до другой, уговаривая себя на каждый шаг.
«Еще один… и еще… вот так, остался последний поворот и ты ляжешь… Еще чуть-чуть, вот уже и дом виден… еще… видишь, все хорошо… осталось только подняться и лечь… И потом будет все замечательно…»
Он смог. Он дошел. Ему не повезло только в одном:
— Поль?! Да где тебя носило! Все с ног сбились тебя искать! — напустилась на Равиля разгневанная Катарина, отвлекаясь от поручений кухарке. — И что это с тобой?!
— Со мной все в порядке! — юноша резко вскинул на нее голову.
И рухнул навзничь как стоял, потеряв сознание окончательно.
* * *
Сказать, что Ожье был взбешен — значит, ничего не сказать! Спроси его кто, он сам не смог бы с точностью ответить, когда еще ему случалось пребывать в подобном состоянии гневного исступления, темной ярости, — и да, почти не контролируемого бешенства… Могло бы быть хуже, — некуда. Полное абсолютное безумие! Край.
Предупреждение Катарины было не способно оставить его равнодушным, но Ожье в нем и не нуждался. Слишком далеко зашло его персональное сумасшествие к упрямому рыжему лисенку!
И не сказать, что самому ему это сильно нравилось… Тем не менее, он послал к чертям и дьяволам свое не маленькое самомнение — вполне заслуженное, к слову сказать, — гордость, восхваленную мужескость, согласно которой представителям сильного пола не положено заботиться о чувствах, тем более о чувствах других, а они должны приходить и брать то, что хочется — лесом всю эту шелуху! Равиль стоит куда большего!