И выл, уткнувшись в широкую столешницу лбом:
— Только бы живой…
Мало ли мрази на белом свете! Девятый день пошел…
Он собрался: никто, кроме самых близких — его таким не видели. Со свояком распрощался душа в душу, но даже отъезд и отсутствие рядом с Ташем Равиля — не радовало!
Чудо ты мое, рыжее, да что же с тобой?!
Любезный свояк едва ли не смеялся ему в лицо, как будто знал исключительно веселую шутку… Только забавляться с ним не тянуло! Как-то совсем. Вот никак. Тянуло шею свернуть.
Ожье ведь уже и со старшим Ташем говорил — честно, как никогда. Тому всякие мальчики были до свечки, но даже не имея сил встать с постели, старик Гримо еще думал и считал далеко вперед! И не только озвучил, но и наконец закрепил письменно свой вердикт за спиной отъезжающего племянника:
— В своем гнезде не крысятничают!
По-своему, Гримо Таш любил и заботился о своей семье, и теперь знал точно, что зять не оставит в нищете и Мари, прошагавшую бок о бок с мужем все годы, и двух не пристроенных пока дочек, и даже позор на его седины — единственного ныне сына! Он официально и документарно передал все дела, кроме завязанных лично на Ксавьере, под руку зятя. Теперь Грие в одночасье становился фигурой, с которой вынуждены считаться даже графы с герцогами, ибо тоже нуждаются в том, кто предоставит средства разыграть блестящее представление их жизни, и у кого всегда звенит монета.
Вот только сам зять был резок и хмур — Равиля так и не нашли.
А в это время юноша валялся в небольшом домике на Гароне, куда его сразу же отвез Ксавьер. Равиль не спорил, в тот момент он вообще мало что замечал вокруг и не был способен внятно мыслить, — так было плохо. В любом смысле.
Таш практически снял его с лошади, напоил вином, довел до постели, отчего у юноши все сжалось внутри в предчувствии дурного. Он даже попятился, но мужчина уложил его, не обращая внимания на вялое сопротивление.
— Да ложись же, дурак! — раздраженно стряхнул его руки Ксавьер. — Ты что ж надумал, что меня хлебом не корми, только дай испытать на прочность твою очаровательную попку?
Может, так оно и было, но сейчас его занимали другие заботы: мальчика наверняка будут искать, и необходимо постараться, чтобы не нашли.
— Ты нездоров, едва на ногах стоишь и похож на фамильное привидение! — Равиль вспыхнул еще ярче. — Хорош бы я был на тебя набрасываться!
Ксавьер с удовольствием смотрел, как юноша от его слов смущенно и виновато дергает нитки из одеяла.
— Раз тебе идти некуда, отдохнешь здесь пока, а то как с тобой ехать… Или ты передумал уже?
— Нет… — с усилием тихо выдавил Равиль. — Только… Я ушел сразу…