Упорное сопротивление Советского Союза – тема всех разговоров. Когда 2.4. после данного мне поручения фюрер спросил меня, как русские поведут себя при столкновении, я сказал: предположительно не так, как представляет себе логически мыслящий европеец. Но мы пришли к согласию относительно того, что за сопротивлением последует паника. Но вышло иначе. Советские русские сражаются свирепо, упорно, коварно и невероятно жестоки в отношении пленных и гражданских небольшевиков. Они сбросили налет европейскости, и из – под него прорывается монгольская ненависть, лишенная индивидуальности. В соединении с «мессианством» Достоевского под большевистским тавром. К этому страх: быть или расстрелянными комиссарами или – как им нашептывают – замученными до смерти «фашистами»[934].
Один русс[кий] журналист правильно сказал о «советском патриотизме». Чтобы привлечь на свою сторону даже своих противников внутри страны, Сталин искал увязку с хулимой до сего дня русс[кой] историей. Фильм о Петре Вел[иком] был первым признаком, за ним последовали драмы о Кутузове! – Эта странная мешанина разных чувств позволила создать фронт против Европы. Тем более нужно сделать все, чтобы навсегда предотвратить очередное сплочение всех народов и рас между Вислой и Владивостоком. Это представляется мне главной задачей моей восточной деятельности.
На Мондзее из-за ушиба снова обострение моей болезни – воспаление надкостницы в голеностопе. Это весьма неприятно для меня по одной – сентиментальной – причине. Фюрер летит в Ревель и пригласил меня сопровождать его при посещении моего родного города. Поездка следует за визитом Хорти[935], при котором я тоже должен был присутствовать, но тоже не смогу.
Я вручил вчера Коху его официальное назначение р[ейхс]комиссаром Украины и обсудил с ним детали относительно Подолья и Волыни, которые должны быть приняты [в рейхскомиссариат] первыми, с 1.9.
Румынские требования снова множатся. Сейчас им мало территории между Днестром и Бугом, они хотят получить что-то и к северу. Вермахт пока наотрез против. Очевидно, в Р[умынии] благоразумие ведет схватку с неблагоразумием, и исход ее неясен. Антонеску, очевидно, не хочет переборщить, но большие потери румын под Одессой заставляют, похоже, и его ставить вопрос о компенсации. Радикально – национальная группа вокруг «Порунка времий»[936] хочет лишь территории до Днестра, зато еще Трансильванию. Остальные хотят всё. Мне представляется ясным, что долго румыны не смогут там управлять. Но если поддаться, концепция привлечения украинцев и политической мобилизации их против Москвы может быть полностью уничтожена. Фюрер просто – таки любит Антонеску, который действительно и по-солдатски, и по-человечески повел себя превосходно. Мне кажется, что нужно еще раз пересмотреть результаты Венского арбитража и вернуть Румынии ее часть Трансильвании и, возможно, образовать в Секуйском крае