. С другой стороны, тоже оборудованной штольнями, мы смотрим на обломки, представляя себе советские «государственные интересы» и абсолютно чуждую, обезличенную душу этого Востока.
Потом через Бахчисарай на Симферополь. 26 лет назад я приезжал сюда через деревню Албат. Все кажется гораздо запущеннее. Там, где раньше ювелиры мастерили серебряные изделия, а сапожники – башмаки, там, где на своих низеньких балконах сидели и курили татарки в цветастых платьях, там, где царило настроение из 1001 ночи – сегодня ничего подобного не осталось. Неухоженные лавки, грязь на дорогах. Да и сам «дворец» тоже обветшал. Вероятно, в нынешних условиях я смотрел на все более критически.
Затем мы полетели назад в Мелитополь.
И сегодня советские войска снова вступают на эту землю и, пожалуй, еще сильнее проредят татар, чем раньше. Татары посылали нам телеграммы, благодаря за разрешение снова открыть их мечети. Что им вряд ли простят.
X
Замок Шварценау. Троица [28/29 мая] 1944
После множества поездок всегда остается ряд наблюдений, которые достаточно ценны, чтобы сохранить их в памяти. Если бы не моя лень в ведении дневника, то я бы обогатил себя той или иной иллюстрацией нашего пути, однако я слишком редко заставляю себя взяться за перо. Имея возможность диктовать письма, мы обленились, но мемуары ведь не диктуют.
10.5. в Мариенбурге под Вюрцбургом собрание моих представителей в гау и ответственных за обучение по отдельным [административным] структурам. Обнародование общих для всего рейхатем [обучения]. Текст одного моего обращения через радио и прессу. Потом я впервые говорил перед представителями партии о моих усилиях добиться немецко – англ[ийского] взаимопонимания. Хорошо, что я затронул эту тему, так как мои короткие заметки сгорели. – Конференция весьма удалась благодаря содержательным докладам. Потом в Линц. Доклад на внутренних курсах на тему «Правильно ли мы смотрели на большевизм?» – Откр[ытое] собрание о «социальной справедливости». Потом кор[откая] поездка в гау. В Эфердинг[1132], туда, где ночевала Кримхильда по дороге к Этцелю[1133]. Туда, где Стефан Фадингер[1134] с 3000 крестьян был разбит фон Паппенгеймом и погиб. Писатель Итцингер[1135], захваченный этой историей, описал нам ход крестьянской войны на том месте, где памятные плиты напоминают об участи крестьян. Потом к крупной усадьбе Фиркант, в которой Паппенгейм предположительно написал победную реляцию. Разговор со старыми нацистами, рассказавшими истории времен их борьбы. Как – то в Вёллерсдорфе они позвали священника. Тот пришел, надув щеки в надежде встретить кающихся грешников. Но тогда 80 человек объяснили, что позвали его с целью сообщить о своем выходе из церкви. Чтобы он имел в виду. – Бургомистр Эфердинга: к нему пришла 82–летняя женщина. Она послушала рассказы и решила, что в этакой компании она в лоне церкви оставаться больше не хочет. Бургомистр: но вам же уже больше 80. Ответ: именно, поэтому надо поторапливаться. – Трапеза в духе былого дружелюбия. Постепенно языки развязались, и Итцингер сказал мне: сегодня для Эфердинга величайший визит со времен Кримхильды. Мне показалось, что он был искренен. – Потом еще два разговора: сыновья в вермахте, батраки тоже, зато на одного немца 15 иностранных рабочих.