Следы общения и сотрудничества Андреас-Саломе с Волынским видны в ряде её работ того времени, например — в статье «Русская литература и культура», написанной летом 1897 года. Другая статья Андреас-Саломе — о Лескове, «Русская икона и её поэт», также явно инспирирована Волынским, первым русским критиком, по достоинству оценившим талант Лескова.
Общение с Волынским сказалось и в небольшой статье Андреас-Саломе «Русская философия и семитский дух», где говорится о наиболее заметных, с точки зрения автора, представителях русской «университетской философии». В этой статье Лу Саломе пыталась установить как родство, так и различие между русским и еврейским типом сознания, высказывалась о современном положении евреев в России, о необходимости допустить философов еврейского происхождения к преподаванию в русских университетах (иначе, о необходимости оплодотворить русский «метафизический» дух интеллектуальным «семитским» началом).
Страстное влечение к Лу не могло не обострить интереса Рильке к России независимо от того, в какой степени он был ранее знаком с этой страной. Присутствуя при беседах Лу Андреас-Саломе и Волынского, Рильке запоминает русские имена, доселе ему неведомые (Гаршин, Лесков), слышит русскую речь. Он не только читает, но и переписывает набело статьи Лу, насыщенные русской тематикой. Можно сказать, что сближение Рильке с Россией началось именно в Мюнхене и Вольфратсхаузене в мае-июле 1897 года под непосредственным воздействием Лу.
Ницше утверждал: «Двух вещей ищет настоящий мужчина: опасности и игры. И потому он ищет женщину как самую опасную игрушку». И добавлял: «Лабиринтный человек никогда не ищет выход, но всегда Ариадну».
Вольно или невольно Лу показала, что Ариадна, разыгрывающая «опасную игрушку», сама становится лабиринтом.
Юный Рильке просил у Судьбы иного:
Тысячи диких вопросов ношу я в себе.
Когда к ним взываю, возвращается лишь эхо, но не ответ.
Эти вопросы подобны безмолвным башням…
Но когда-то на них проснутся колокола и день праздничный будет объявлен.
И потому ищу я Ту, которая раскачает колокола
И невидимые верёвки возьмёт в свои руки.
Эти строки написаны за месяц до его встречи с Саломе. Вот в сердцевину какого ожидания вступила Лу 12 или 14 мая 1897 года в театре на площади Гертнер в Мюнхене. Точная дата знакомства затерялась в её памяти, но 14 мая она уже писала о Рильке в своём дневнике — о том, как они гуляли всю ночь — она, этот молодой поэт и известный мюнхенский архитектор Август Эндель, обсуждая только что увиденную ими премьеру «Тёмной ночи» фон Шевитха и ещё море всякой всячины.