Глава 19
Некоторые основные принципы
— Что случилось? — спросил Кемп, когда Невидимка впустил его в комнату.
— Да ничего, — ответил он.
— А шум почему?
— Припадок раздражительности, — сказал Невидимка. — Забыл про свою руку, а она болит.
— Вы, по-видимому, подвержены такого рода вспышкам?
— Да.
Кемп прошел через комнату и подобрал осколки разбитого стакана.
— Про вас теперь все известно, — сказал Кемп. — Все, что случилось в Айпинге и внизу, в кабачке. Мир узнал о своем невидимом гражданине. Но никто не знает, что вы тут.
Невидимка выругался.
— Тайна раскрыта, — продолжал Кемп. — Ведь это была тайна, я полагаю? Не знаю, что вы намерены делать, но, разумеется, я готов помочь вам.
Невидимка сел на кровать.
— Наверху сервирован завтрак, — сказал Кемп, стараясь говорить непринужденным тоном, и с удовольствием заметил, что его странный гость охотно встал при этих словах.
Кемп повел его по узкой лестнице наверх.
— Прежде чем мы с вами что-либо предпримем, — сказал Кемп, — я хотел бы узнать поподробнее, как это вы стали невидимым.
И, бросив быстрый, беспокойный взгляд в окно, Кемп уселся с видом человека, которому предстоит долгая и основательная беседа. У него снова промелькнула мысль, что все происходящее — нелепость, бред, но мысль эта сейчас же исчезла, как только он взглянул на Гриффина: безголовый, безрукий халат сидел за столом и вытирал невидимые губы чудом державшейся в воздухе салфеткой.
— Это очень просто и вполне доступно, — сказал Гриффин, отложив в сторону салфетку и подперев невидимую голову невидимой рукой.
— Для вас, конечно, но… — Кемп засмеялся.
— Ну да, и мне это, конечно, сначала казалось волшебством, но теперь… Боже милостивый! Нам предстоят великие дела. Впервые эта идея возникла у меня в Чезилстоу.
— В Чезилстоу?
— Я переехал туда из Лондона. Вы знаете, я ведь бросил медицину и занялся физикой. Не знали? Ну так вот. Меня увлекла проблема света.
— А-а!..
— Оптическая непроницаемость! Весь этот вопрос — сплошная сеть загадок, сквозь нее лишь смутно просвечивает неуловимое решение. А мне тогда было всего двадцать два года, и я был энтузиаст, вот и сказал себе: «Этому вопросу я посвящу свою жизнь. Тут есть над чем поработать». Вы ведь знаете, каким бываешь дураком в двадцать два года.
— Неизвестно, быть может, мы теперь еще глупее, — заметил Кемп.
— Как будто знание может удовлетворить человека! Но я принялся за дело и работал как каторжный. Прошло полгода усиленного труда и раздумий — и вот сквозь туманную завесу блеснул ослепительный свет. Я нашел общий закон пигментов и преломлений света — формулу, геометрическое выражение, включающее четыре измерения. Дураки, обыкновенные люди, даже обыкновенные математики и не подозревают, какое значение может иметь для изучающего молекулярную физику общее выражение. В книгах — в тех книгах, которые украл этот бродяга, — есть чудеса, магические числа! Но это не был еще метод, это была идея, которая могла навести на метод. А при помощи этого метода оказалось бы возможным, не изменяя свойств материи — за исключением цвета в некоторых случаях, — свести коэффициент преломления некоторых веществ, твердых или жидких, к коэффициенту преломления воздуха.