Он опасливо поглядел на меня:
– А я не сделаю бо-бо моему лапусику?
– Конечно нет.
– Ну хорошо! – Он прижался щекой к собачьей морде и нежно зашептал: – Папусик обещает быть осторожненьким, ангел мой. Не бойся, мой миленький!
Он ухватил складки кожи на шее, как я просил, и ауроскоп водворился в ухо. Осматривая слуховой проход, слушая сладкое сюсюканье мистера Уитхорна, я с напряжением ждал следующей атаки. Но когда мой пациент с рычанием сделал выпад, я обнаружил, что боялся совершенно напрасно: он нашел себе другой объект.
Бросив ауроскоп, я отскочил и увидел, что Дусик погрузил зубы в основание большого пальца своего хозяина. И не просто тяпнул, а повис у него на руке, все крепче смыкая челюсти.
Мистер Уитхорн испустил пронзительный вопль и кое-как высвободился.
– АХ ТЫ ПАРШИВЕЦ! – визжал он, прыгая по комнате и страдальчески тряся кистью. Потом взглянул на две алые струйки, льющиеся из двух глубоких проколов, и вперил в Дусика свирепый взгляд. – АХ ТЫ МЕРЗКАЯ ТВАРЬ!
Мне вспомнился наш разговор с Зигфридом. Ну, может быть, теперь Уитхорны все-таки снимут розовые очки!
– Все в порядке, мистер Хэрриот? – Лайонел Браф озабоченно следил, как я на четвереньках проползаю через дыру в проволочной сетке.
– Угу, – пропыхтел я.
Тощий Лайонел змеей проскользнул сквозь отверстие, но я несколько плотноват для подобных упражнений.
Некоторые наши клиенты содержали своих животных в довольно странных помещениях – например, в старых товарных вагонах, но пальму первенства я безоговорочно присудил бы Лайонелу.
Нет, этот дорожный рабочий не был исключением: в те времена многие люди, жившие на скромное жалованье, обзаводились кое-какой живностью – и не только ради пополнения бюджета, но просто из удовольствия. Одни держали трех-четырех коров, другие – десяток свиней, но Лайонел не стал себя ограничивать.
Разместил он свой скотный двор в большом сарае рядом с домом, разделив сарай на множество закутков с помощью всевозможных подручных материалов. Это был настоящий лабиринт, плод вдохновенной импровизации, где перегородками служили кроватные сетки, листы фанеры и кровельного железа, а также метры и метры железной сетки. Ни дверей, ни проходов.
Слегка отдуваясь, я поднялся на ноги.
– Так где же теленок?
– Уже недалеко, мистер Хэрриот.
Мы пробрались мимо его единственной коровы, а в соседнем закутке, пока Лайонел развязывал веревки, чтобы открыть нам доступ в следующий, бойкие поросята порядком погрызли мои сапоги. Затем нас с полнейшим равнодушием оглядели две козы.
– Удойные обе, лучше некуда, – объявил Лайонел. – Моя хозяйка такой сыр из их молока делает – пальчики оближешь. И оно ведь для здоровья полезное, верно?