Зигфрид наложил лигатуру и петлей бескровно перерезал ножку. Опухоль плюхнулась на солому. Вот и все.
Луиджи выпустил ухо и принял наши поздравления, любезно кивая и чуть-чуть улыбаясь. Нет, он действительно держался с неподражаемым достоинством.
И теперь, тридцать лет спустя, мы с Зигфридом часто его вспоминаем. Мы оба пытались хватать быков и волов за уши, но без малейшего успеха. Кто же был Луиджи? Дилетант с железными руками или же потомственный крестьянин, применивший какой-то итальянский прием, который освоил еще в детстве?
Ответа на этот вопрос мы так и не знаем.
29 октября 1961 года
– Завтрак, мистер Хэрриот.
Я услышал голос юнги и стук в дверь каюты. Это был первый, утренний, призыв. А за ним через соответствующие промежутки последовали: «обед, мистер Хэрриот», «кофе, мистер Хэрриот», «ужин, мистер Хэрриот». Этот семнадцатилетний паренек с румяным свежим лицом очень старался, чтобы я ничего не пропустил.
Я поспешил в салон. К моему удивлению, он был пуст, но на столе стоял огромный кофейник, возле которого расположились пирамида из ломтей ржаного хлеба и блюда со всевозможными мясными и рыбными закусками – не меньше десяти.
Такие завтраки мне были не слишком привычны, но голод не тетка, и я немедленно принялся за еду. Кофе оказался превосходным, я с наслаждением запивал чудесную селедку с луком, ветчину и удивительно вкусный мясной рулет, как вдруг откуда-то возник юнга и, улыбаясь, поставил передо мной яичницу из двух яиц с грудинкой.
Я удивился, но не испугался и, поглощая яичницу, возрадовался, что у меня никогда не бывает морской болезни: судно довольно заметно кренилось то на левый, то на правый борт.
Вскоре ко мне присоединился помощник капитана, коренастый толстячок, тоже Расмуссен, как и капитан, а затем Хансен, механик, смуглый брюнет с насмешливым лицом. Английский они знали плохо, но мы сумели побеседовать на самые разные темы, включая футбольную лотерею, – оба при каждом удобном случае заполняли бланки прогнозов, но всегда безуспешно.
После завтрака я спустился к овцам. На первый взгляд все они выглядели прекрасно, но тут я заметил, что одна подходит к кормушке, сильно прихрамывая. Я осмотрел копыто и обнаружил небольшое нагноение. Мне говорили, что русские ветеринары проводят осмотр с огромным тщанием, но это копытце они проглядели. Я обработал больное место тетрамициновым аэрозолем, не сомневаясь, что к тому времени, когда мы приедем в Клайпеду, овца будет совсем здорова. Просто надо повторить эту процедуру еще несколько раз.