— У меня очень хороший дублер, — быстро сказал Сёма, будто прочитав его мысли.
— Все равно не такой, как ты, — Вера похлопала его по плечу. — Обожаю сцену смерти Родриго. Это незабываемое чувство, когда ты стоишь и смотришь, как умирает твой лучший друг.
— Перестань, — попросил Сёма. — Я просто хотел оградить вас хотя бы от этого и сберечь для главного.
— Да-да, вот и Родриго тоже перед смертью говорил, что это все для блага Фландрии и что Карлос должен завершить начатое ими дело.
— Но ты ведь не собиралась просто стоять и смотреть? — жалобно спросил Ваня.
Если бы суперспособность Веры заключалась в умении испепелять взглядом, то от Вани осталась бы лишь невесомая горстка праха.
— Разумеется, я не собиралась. И вообще не понимаю, почему Сёма хотел сломать эту штуковину, — она кивнула на обломки машины, — непременно своими руками. Это и дурак может.
— Ты вот сейчас кого дураком назвала? — в свою очередь оскорбился Ваня и обернулся к Саше, чтобы разделить с ним свое возмущение.
Но Саша не смотрел на них. Он сосредоточенно раскладывал на полу бесформенную рваную тряпку, в которую превратился его прекрасный темно-вишневый халат. Увы, халат погиб безвозвратно.
— Я понял, — сказал Великовский. — Я все понял. О, как я был слеп! Мне следовало догадаться раньше. Вы сговорились меня извести. Уничтожить! Вы все против меня! С самого начала! Теперь еще Святослав…
— Да будет тебе. Споет с вывихнутой лодыжкой. Великий инквизитор вообще старенький уже, ходит кое-как, с палочкой. Дадим ему костыли — и вперед.
— А синяки? Тут грим нужен в палец толщиной!
— Капюшон надвинем, никто ничего не заметит.
— А рука?
— Господи! — Вера перестала разглядывать свой свежий маникюр и обратила на Великовского уничтожающий взгляд. — Да с рукой ничего страшного. И в конце-то концов, ему же просто пройтись туда-сюда и спеть! Не на руках же он будет ходить.
— Так ведь это… именно что на руках, — робко вставил Саша. — Там задумка такая, что Великий инквизитор демонстрирует Филиппу свое могущество и удаль молодецкую. И выходит на сцену на руках. Ну то есть мы так хотели сделать. Сейчас-то, понятно, не получится.
— Можно ввезти его на каталке, — предложил Ваня, который не мог спокойно смотреть, как человек страдает, даже если это Великаша. — Или в инвалидном кресле. И будет как бы контраст между его физической немощью и той властью над Филиппом, которую он демонстрирует в этой сцене. А?
— Я только напомню, — ядовито сказал Великовский, не оценивший Ваниного великодушного порыва, — так, на минуточку, вдруг кто забыл. Премьера завтра! Завтра, понимаете? Нам некогда разрабатывать новую мизансцену!