— Мюзикл есть.
— Это не то. Именно оперу.
— Ну, если немного напрячь воображение… У тебя не осталось той шоколадки? Ладно, без нее справимся.
Они помолчали, что-то соображая, и Саша осторожно спросил:
— А какую партию ты там присмотрел лично для себя?
— Что за вопрос! Собаки Баскервилей, понятное дело.
— Богатая роль, — согласился Саша. — Но ее в конце убивают. Хотя она, в сущности, ни в чем не виновата…
— Я тенор, — просто сказал Ваня. — Мне не привыкать.
Сердитый морской ветер продувал улицы насквозь. Надо надышаться впрок. Вера говорит, жара у них не спадает, и синоптики пророчат, что так будет до конца лета. И им скоро тоже предстоит отправиться в эту гигантскую раскочегаренную печь. Скоро ли? Время идет, а они все топчутся на месте, и невозможно уехать, пока они не выяснят, что случилось с Сёмой. И черт с ним, с «Онегиным».
Сразу с вокзала они первым делом отправились в университет, где проходил тот самый конкурс. Никаких особых надежд на этот визит Саша не возлагал, поэтому охотно предоставил Ване вести утомительные переговоры с секретарем, а потом с чьим-то заместителем, а потом с какими-то Ваниными знакомыми, которые там обнаружились.
Ни-че-го. Точнее, масса информации, но в ней — ни единого намека на то, что могло случиться с Сёмой. Собственно, тот первый тур конкурса уже никого не интересовал, потому что через день должен был стартовать второй — завершающий, по результатам которого и будут выбраны победители и вручены призы. Сёма входил в состав жюри и на этот раз, но он не приехал, и о нем, как обычно, никто не вспомнил, пока Ваня об этом не заговорил. А вспомнив, все тут же благополучно забыли.
— Какое-то безумие, — процедил Ваня сквозь зубы, сворачивая в кафешку на берегу, где они решили пообедать. — Весь мир сошел с ума, только мы с тобой нормальные.
Он замолчал, не находя нужных слов. Саша его понимал. Сам он за время общения с полицией уже привык к этой муторной необходимости все время напоминать людям об очевидном, об их собственном вчерашнем дне, о том, что составляло часть их жизни. Привык смотреть в непонимающие глаза, разговаривать с глухими, взывать к пустоте. Труднее всего было сохранять уверенность, что это именно мир сошел с ума, а не он сам.
— Ты привыкнешь, — сказал Саша. — И вообще, давай уже поедим. Поднимем уровень сахара в крови, тогда все станет не так мрачно.
— При чем тут сахар? — раздраженно бросил Ваня.
— Мы, люди, существа слабые. И подвержены перепадам настроения в зависимости от физического самочувствия.
Ваня ничего не сказал, но послушно придвинул к себе тарелку с жареной рыбой и картошкой.