А все-таки день прошел не зря, подумал Саша, когда поезд мягко тронулся со станции в Борнмуте. Теперь у них есть повод для новой тревоги… но и новая надежда тоже появилась.
— Думаешь, это наш недоубийца? — спросил Ваня, наверное, в десятый раз за последние полчаса.
— Думаю, да.
— Получается, он знает про Сёму. И тоже его ищет. Интересно, зачем?
— Не знаю. Но от человека с ножом я бы ничего хорошего ждать не стал.
Ваня хмуро уставился в окно, по которому сердито чиркали косые брызги дождя. Так они и промолчали всю обратную дорогу, хотя вагон был пуст и говорить им никто не мешал.
— Ты куда сейчас? — спросил Ваня, когда они вывалились на платформу Ватерлоо.
— В больницу. Кажется, нам есть о чем еще спросить нашего самого больного в мире человека.
— Я с тобой.
Пока они ехали в метро, Саша мысленно перебирал вопросы, которые надо задать Великаше. Он должен знать, кто такой этот убийца, странный человек с акцентом и нелегальным холодным оружием. И за каким чертом ему сдался Великаша. И что он может иметь против Сёмы.
Шагая по улице, Саша понял, что его слегка потряхивает, словно он все еще едет в дребезжащем вагоне. Обычно так бывает, если провести в дороге не меньше суток. Но они ехали всего два часа, да и ход у поезда был плавный, едва ощутимый. Это не дело. Теперь, когда разгадка приблизилась, стала осязаемой, как и таинственная опасность, надо сохранять холодную голову. Но подавить лихорадку нетерпения он так и не смог, и под конец уже почти бежал, время от времени оглядываясь на отстающего Ваню.
Дверь в палату была приоткрыта, но Саша все равно постучал и только потом шагнул внутрь.
Застеленная свежим бельем кровать была пуста. И в ванной никого.
— Не понял, — сказал Ваня внезапно осипшим голосом, заглядывая в комнату через Сашино плечо. — А где?..
Саша молча развернулся и быстро зашагал — да нет, теперь уже просто побежал — к столику дежурной медсестры. Она мирно дремала перед телевизором с отключенным звуком, и когда ее разбудили, долго не могла взять в толк, что случилось и почему переполох.
— Это который? — переспросила она, щурясь на яркий свет настольной лампы. — Из двести пятой? А как фамилия? Так он же… выписали же его.
— Выписали? — глупо повторил Саша. — Как выписали? Он ведь… ему нельзя…
— Да что вы так волнуетесь? Если выписали, значит, все хорошо, — медсестра ласково улыбнулась. — У нас пациенты сами не уходят. Только с разрешения врача. Вы присядьте, я сейчас уточню.
Саша послушно сел на предложенный стул. Не потому, что хотел дождаться ответа врача, а просто ноги отказались его держать. Врач не скажет им ничего нового. А назавтра здесь уже никто не вспомнит бывшего пациента, неприветливого пожилого таксиста с ножевым ранением и без медицинской страховки.