Сперва Док и Серьга подтапливали одну спальню, где обосновались вдвоём, электрообогревателем, но потом решили не тратить мощность генератора по пустякам, а попросту рубить мебель на дрова и топить ими камин, если уж приспичит согреться перед сном. Благо Док всегда предпочитал покупать мебель из натуральной древесины, такой вот эстет.
Днём же они согревались, как тупо острил Серьга, кинетической энергией, двигаясь как заводные.
«Но эта женщина — совершенно другое дело, конечно же», — подумал Док и озабоченно предложил:
— Давай всё-таки принесём сюда обогреватель. Беременная же.
— Ну блин. Накидай ей побольше одёжки, да и всё, — хмуро пробурчал Серьга. — Горючки и масла для дизеля в обрез, сам знаешь. Мы и так ей свет тут оставим.
— Она всё равно испугается, когда очнётся, — гнул своё Док.
Серьга предсказуемо огрызнулся:
— Сиди с ней тогда и держи её за ручку. Может, откусит.
Да уж.
Док пощупал пульс на тонком, как веточка, запястье женщины. Пульс был слабый и частил.
— Ладно, — он со вздохом выпрямился. — Я Арамиса сюда запущу. Он изящный и интеллигентный, не то, что ты. На дворе одного Портоса пока хватит.
Серьга хмыкнул, но от комментариев удержался, даже когда Док всё-таки припёр сверху обогреватель с удлинителем и включил его.
«По-хорошему, надо бы привести её в сознание, — сумрачно размышлял Док. — Но… чёрт, так она, по крайней мере, относительно спокойна».
Он не сомневался, что, придя в себя, насмерть перепуганная женщина устроит им тут цирк с зоопарком.
— Стереги и будь вежливым мальчиком, — наказал он заскулившему Арамису, усаживая его возле решётки, а Серьга со звоном водрузил в углу изолятора оцинкованное древнее ведро, обнаруженное в гараже, и объявил:
— Авось допрёт, для чего оно. Пошли, Док, ты мне уже триста двадцать баксов должен.
По вечерам, завернувшись в одеяла, при свете «летучей мыши» они играли в покер на виртуальные баксы. Иногда Доку удавалось даже отыграться, но сумма его долга всё равно росла.
Женщина пошевелилась на матрасе и вздохнула, но в себя не пришла. Арамис навострил уши.
«Храни тебя Господь, бедолага», — устало подумал Док, поднимаясь по лестнице, ведущей из подвала. Он сам не знал, о ком это он — о женщине или о собаке.