Пытаемся, через силу, немного ходить. Через два дня вечером, у самой кровати, подкосились ноги от боли. Упала на колени так неожиданно, что еле успел подхватить, чтобы не стукнулась. Поднял, уложил. Держу за руки, молчим. Глаза у обоих влажные. С тех пор не встаёт.
Операция стандартная, если, конечно, операцию можно назвать стандартом. Отделение занимает весь этаж, женское отделение, все приезжают на своих ногах. Днём бывают посетители мужчины. Первые дни – ничего, персоналу всё равно. Как отнесутся больные? Палаты заполнились, наша тоже. Одна соседка в меру спортивная, относительно, конечно. Другая не очень, даже совсем «не очень» – трудно будет ей восстанавливаться.
В коридоре ночевать не позволено. У старшей сестры муж лежал в больнице. Знает, каково это, когда не дают остаться, – отвоевала мне кровать. Говорит, что в отделении не было случая, чтобы мужчина ночевал. Спасибо тем двоим, кого подселили, не протестуют.
Когда требуется на работу, выхожу, точнее, выбегаю. По пути заглядываю домой, в магазин для Иры, и обратно, чтобы успеть вовремя к нашим процедурам. На общественном транспорте сюда больше часа. Есть прямая дорога, на такси минут пятнадцать, через железнодорожный переезд. Никогда не замечал, что товарный поезд идёт так медленно, тащится и тащится. Не дождёшься. Хорошо, наверное, когда на работе не нужно спешить. Не знаю, не приходилось.
Ира просит, чтобы я не мотался со своей гипертонией, ночевал дома. Не обсуждаю. Кто будет подходить ночью, массировать ноги? Не задумываюсь, насколько меня хватит. Со сном у нас плохо, очень плохо, под ногами две подушки, потом третья – моя. Болит, часто растираю, особенно ранее здоровую ногу, меняю позу (перекладываю подушки) – иначе не задремать. По-прежнему делаем гимнастику руками по три раза в день, без пропуска. «По-прежнему» не получается. Прикрывает глаза, чтобы я не видел, как ей больно. Старается перевести внимание – сжимает эспандер. Он и для упражнений. Ночью боль усиливается. Иду к дежурной сестре – дайте обезболивающее. Читает назначения: вам не положено. Препираемся, упросил, сделали укол. Утром вписали в назначения. Вчерашними назначениями сегодняшний день не распишешь.
Окно в палате широкое. Ночью светло от уличных фонарей, во дворе – те самые, большие ели, они в новогодних гирляндах, снизу подсвечены прожекторами. Ире с кровати видно их верхушки – остатки ушедшего от нас праздника. Чужая, далёкая радость.
Лежу долго, не ворочаюсь, кровать поскрипывает. Сон меня не беспокоит, знает – ему нужно быть с Ирой. Что-то заставляет меня подняться. Днём занимался исследовательской работой – как встать с кровати, чтобы не заскрипела. Научился. Подхожу, наклоняюсь. Голова повёрнута… от елей к стенке, глаза открыты, в них слёзы. Целую.