Но сначала стоит обсудить вопрос с московским посланцем:
— Послушай, Улыба, есть у меня предложение, от которого ты не сможешь отказаться.
— Да? — в глазах московского дворянина загорелся огонёк интереса. — Зарезать кого надо, боярин? Это мы завсегда, да только нога…
— Рана тебе не помешает, мы на лодке поплывём.
— Далеко?
— Не очень, но отсюда не видать, — улыбнулся Вадим. — Предлагаю прославиться и войти в летописи великим героем!
Улыба поморщился:
— Чтобы в летописи войти, у меня серебра не хватит. Причём монаси злокозненные чешуйками брезгуют, а за одну строчку две тысячи талеров требуют.
«Приидоша Улыба на град Москов, и побиваху многих, а иных плениша»..
Вот скажи, боярин, стоит это двух тысяч? И ладно бы ещё русской речью писали, так всё болгарской норовят, дабы учёность показать.
Вадим давно заметил, что устный язык в этом времени очень отличается от языка письменного, но никак не думал, что виноваты болгары. Впрочем, болгары, как и греки с румынами, являются одной из разновидностью турок, и вечно от них на Руси проблемы. Националистом себя Кукушкин не считал, но не любил ни первых, ни вторых, ни третьих. А ещё египтян. Наверное, сказывались проведённые на тёплых морях отпуска с тамошней едой и жутким несварением желудка.
Слова Улыбы, и ещё надпись на катушке с магнитофонной плёнкой, помогли окончательно сформироваться гениальному плану.
— Вот болгары и помогут нам прогнать Казимира от Москвы!
По местным меркам войско у Казимира огромное, тысячи три или даже четыре, и это не считая всевозможных подсобников вроде слуг и прочих прихлебателей. Поэтому обложили Москву плотно, что и мышь не проскочит незамеченной. И ещё этот лагерь никогда не спит, даже ночью в нём постоянно передвигаются с места на место большие отряды и малые дружины, переставляются шатры и переносятся коновязи.
Улыба на вопрос Кукушкина пожал плечами:
— Завсегда так осады проходят. Ежели на прежней стоянке шагу ступить нельзя, чтобы в кучу добра не вляпаться, так и перебираются на другую. Кому охота в нечистотах сидеть? Разве только немцам, да и то не всем. Вот фрязины, те чистоту блюдут, и даже моются два раза в год.
— Да ладно? Не может быть такого.
— Вот тебе истинный крест, боярин.
— А где может быть Казимир?
— Да везде. Он роскошных шатров не любит, потому как это первейшая цель для любого пушкаря.
— Поближе бы взглянуть, — вздохнул Вадим, в очередной раз сожалея, что запасливые старики не прихватили приборы ночного видения.
— Куда уж ближе, боярин? — удивился один из дружинников московского посланца. — И без того под самым Кремлём стоим.