— И получается?
— А как же! Пока все бумаги правильно оформишь, любой бандит от старости подохнет. Не-е-е, в древности оно как — вот враги, вот свои. Без полутонов.
Самарин подумал, и достал третью бутылку. В наливке градусов двадцать, сильно напиться не получится, но для поддержания душевной беседы — самое то. Языки развязываются, мысли текут плавно и свободно, в голове приятно шумит, бородатые анекдоты кажутся верхом остроумия, и даже риторические вопросы вызывают непреодолимое желание ответить на них с подробностями и как можно более обстоятельно. Коварная в общем-то штука, эта вишнёвка.
Сам Андрей Михайлович о коварстве наливки знал и особо не налегал, предпочитая угощать несомненно хорошего человека и поддерживать разговор в нужном направлении. И вот наступил момент, когда Тихомиров в порыве воодушевления стукнул кулаком по столешнице и решительно заявил:
— Да если бы мне предложили отправиться в прошлое, я бы ни минуты не раздумывал!
То, что неженатого к своим тридцати годам участкового ничего не держит в двадцать первом веке, Самарин понял давно, но строил на капитана немного иные планы. Впрочем, нужно попробовать, а там уж как получится.
— Виталик, а не пора ли нам ударить по коньячку? — как бы невзначай предложил Андрей Михайлович.
— Обязательно, — с энтузиазмом согласился участковый. — А то этот компот и не берёт совсем. За что будем пить?
— За мечту.
— Хороший тост, Михалыч! Главное, жизненный.
Через час Самарин посмотрел на упавшего лицом в стол капитана, и печально вздохнул:
— Слабоватая нынче на градус молодёжь пошла. А с мечтой я тебе помогу, Виталик.
Андрей Михайлович неторопливо вышел за ворота и окликнул караульных на стройке:
— Эй, есть там кто живой?
Неизменный Филин появился как из-под земли:
— Туточки мы, княже! Сберегаем, стало быть, чтоб урону никакого не случилось.
От старосты явственно разило кислым пивом и луком. Понятно, что караульная служба для него всего лишь благовидный предлог смотаться из дома и выпить в отрыве от вечно недовольной жены. Где только ячмень раздобыли, ироды?
— Зови ещё троих и ступай за мной. Человека одного к себе в деревню заберёте. Но чтоб с вежеством и бережением, мать вашу за ногу! Утром похмеляться не давать.
— Как же так? — опешил Филин. — Нешто мы нехристи какие али звери лютые?
— Поговори у меня тут! — пригрозил кулаком Самарин. — Потом приду и проверю!
В ту ночь Андрей Михайлович долго не мог уснуть. Ворочался, несколько раз выходил на перекур, и задремал уже после рассвета. И знать не знал, что в эту ночь, но пять с половиной веков назад, метался по горнице ещё один человек, и тоже не мог уснуть. Звали этого человека Дмитрий Юрьевич Шемяка, самоназначенный по праву сильного Великий Князь Московский.