Пока доели роскошный бигос, запивая зубровкой, настал долгожданный закат.
— Не по душе мне эта затея, — сказал Ивашка, когда они уже подходили к Замковой площади. — Хоть бы пистоли у нас были… Одни карабели, будь они неладны, и теми махать не умеем!
— Если там просто старуха, я деру дам, — пообещал Петруха. — Но ты поразмысли — баба не простая, раз у нее такая девка на посылках. И баба по Королевскому тракту в карете ехала, оттуда меня и высмотрела. Что, ежели знатная пани?
— На кой ты ей сдался?
— А на кой я сдался Машке Шварцевой? Охота от старого мужа погулять, если путаться с немцами, весь Кокенгаузен сразу прознает, а с русским можно тайно, он болтать языком не будет.
История с Матильдой Шварц, женой булочника, и была той каплей, что переполнила бочку воеводского терпения.
— Среди своих молодца искать — опасно, а по моей роже, видать, ясно было, что я в Варшаве чужой, — совсем понятно растолковал Петруха.
— Не в развалинах же…
— А это уж ее забота! Так вот, коли баба из знатного рода, да еще не такая молодая, она непременно с ксендзами дружбу водит. Понял? Вот мы ее и приспособим искать пропажу.
— Чушь ты несешь… Только что придумал! Ох, была бы тут моя сестрица…
— Да… — погрустнев, согласился Петруха. — Она бы сообразила, как след взять.
Огромный замковый двор был пустынен. Пахло всякой дрянью — не иначе, под рухнувшей стеной лежал покойник, а то и не один. Петруха подошел к тому месту, где, статочно, раньше были кованые ворота, а Ивашка затаился за углом. Было не настолько темно, чтобы не видеть, как вышагивает взад-вперед Петруха. Ивашка подумал: «Вот любопытно, товарища в карете увезут или тут же, в развалинах, уцелел какой-то чуланчик?» И тут он услышал хруст — кто-то крался по обломкам и осколкам.
Стараясь ступать как можно бесшумнее, Ивашка заскользил, обтирая стенку новеньким жупаном.
Он вовремя увидел троих верзил, изготовившихся нападать на Петруху и только ждущих, чтобы московит подошел поближе.
— Петруха, берегись! — заорал Ивашка и выхватил из ножен карабелю.
Петруха едва успел изготовиться к обороне. Саблю у него из руки выбил куда более опытный рубака, но Ивашка, наскочив сзади, ударил рубаку по шее, словно собирался снести ему голову с плеч.
Тут выяснилось, что в темноте скрывался и четвертый разбойник.
Пришлось удирать без оглядки.
Видно, сильные у них были ангелы-хранители — московиты выскочили на берег Вислы и чуть не кубарем полетели с крутого склона.
Неведомо, что было бы, если бы ночные налетчики, лучше знавшие окрестности замка, спустились за ними следом в подходящем месте. Но Ивашка чуть не влетел в разведенный под самой кручей и почти что у воды костерок. Сидевший у костерка человек вскочил.