Насир был в доме мэра, организуя военное правление, полицию и разведку местности; я дополнил его идею, поставив охрану у насосов, в депо и рядом с тем, что осталось от мастерских и складов. Затем, после часовой беседы, я публично выстроил программу того, что потребует ситуация, если они не хотят ее упустить. Бедный Насир глядел на меня, озадаченный.
Я навел справки о генерале Бэрроу. Человек, только что прискакавший с севера, сообщил нам, что его обстреляли англичане, когда те развертывались, чтобы атаковать город. Чтобы предотвратить подобные происшествия, Зааги и я поскакали по Бувейбу, на гребне которого можно было разглядеть сильный пост индийских пулеметчиков. Они испытали на нас свое оружие, гордясь такими великолепно одетыми мишенями. Однако показался офицер и несколько британских солдат, с ними я и объяснился. Действительно, они были в центре окружающего движения на Дераа, и, пока мы осматривались, их аэропланы бомбили злосчастного Нури Саида, подъезжавшего к станции. Это было наказание за проигранную скачку из Шейх-Саада: но, чтобы это остановить, я поспешил туда, где генерал Бэрроу инспектировал аванпосты на машине.
Я рассказал ему, что мы провели ночь в городе, и что стрельба, которую он слышал, была стрельбой в воздух. Он был резок со мной; но я не склонен был его щадить, потому что он целые сутки промешкал на водопое у скудных колодцев Ремте, хотя карта показывала ему впереди озеро и реку в Мезерибе, на дороге, по которой бежал враг. Однако ему приказали отправляться в Дераа, туда он и собирался.
Он сказал, чтобы я ехал рядом; но его лошадям не понравился мой верблюд, и генеральский штаб жался к канаве, в то время как я спокойно ехал посреди дороги. Он сказал, что должен поставить в деревне часовых, чтобы держать население в порядке. Я мягко объяснил, что арабы поставили своего военного губернатора. У колодцев он сообщил, что его саперы должны осмотреть насосы. Я ответил, что с радостью приму их помощь. Мы разожгли топки и через час надеемся напоить его лошадей.
Он фыркнул, что мы здесь устроились как дома; на его попечении остается только станция. Я указал, что паровоз движется к Мезерибу (где наш маленький шейх не дал туркам взорвать мост Телль эль Шехаб, который был теперь во владении арабов), и попросил, чтобы его часовым дали инструкции не вмешиваться в работу нашей железной дороги.
У него не было приказов относительно статуса арабов. Эту службу сослужил нам Клейтон, считавший, что мы достойны того, чего сумеем добиться: и вот Бэрроу, который пришел, считая их завоеванным народом, хоть и был ошеломлен моим спокойным заверением, что он мой гость, не мог ничего поделать и должен был примириться с этим. Моя голова в эти минуты работала изо всех сил, чтобы ради нашей общей пользы предупредить те роковые первые шаги, которыми британцы, лишенные воображения, действуя из самых лучших побуждений, обычно лишали уступчивых местных жителей дисциплины, порождаемой ответственностью, и создавали ситуацию, исправление которой требовало нескольких лет волнений, попеременных реформ и бунтов.