Бар понемногу пустеет.
— Ого, — выдаешь ты, потирая шею, — а я-то думала, мы просто посплетничаем про «нафталина»…
Теперь ты официально пьяна. Обмякшие руки, полуоткрытые губы — и я все еще тебя хочу. Ты начинаешь рассказывать длинную историю о своей подруге из Аризоны, но не можешь вспомнить ее имя и сокрушаешься, что порой чувствуешь себя предательницей. Ты сожгла все мосты к прежней жизни в пустыне и прилетела сюда, словно феникс из Финикса.
— Мы похожи, Мэри Кей. То, что мы смогли оставить прошлое в прошлом, не делает нас социопатами.
Ты подмигиваешь мне, подняв свой стакан.
— Будем надеяться.
Мы ближе, чем можно представить. Ты подпираешь подбородок рукой.
— Скажи мне, Джо, — призывно мурлычешь ты, заставляя думать о твоей мураками, спрятанной под одеждой. — Тебе хорошо в библиотеке?
Я чувствую, как тебе сейчас хорошо.
— Да, мне хорошо в твоей библиотеке.
— А своим начальником ты доволен?
О, становится весело… Я разглядываю кубики льда в своем коктейле.
— По большей части.
— Неужели? — отзываешься ты, и меня охватывает азарт. — Мистер Голдберг, у вас есть претензии к руководству?
— Претензии — слишком сильно сказано, мисс Димарко.
Ты облизываешь губы.
— Выскажите мне свою жалобу.
— Как я и сказал, у меня нет жалоб. Я просто хочу большего, Мэри Кей.
— Чего именно, мистер Голдберг?
Скинув под столом туфли, ты проводишь ногой по моему бедру, и я прошу у официантки счет. Расплачиваюсь быстро, наличными, сдачи не надо. Встаю. Ты встаешь. Сообщаешь, что тебе нужно в уборную, официантка показывает на дверь слева, и ты идешь туда, закрываешь дверь, а потом снова открываешь.
Затем вцепляешься в мой черный свитер, втаскиваешь в туалет, прижимаешься ко мне всем телом, толкаешь меня к стене. Картины на стенах полны страсти. Нагота и соленая вода. Обнаженная женщина среди волн. Она обнимает за плечи напуганного моряка. Это кораблекрушение. Это мы. Разбитые. В поисках пристанища. Ты целуешь меня, я целую тебя, и твой язык у меня во рту ведет себя бесцеремонно — свистать всех наверх! — и ты отдаешься на волю моря невероятности. Мои руки скользят тебе под юбку — на тебе лишь колготки, без трусиков, — и мой большой палец нащупывает твой лимончик. Ты льнешь ко мне. Слова льются из тебя потоком. Ты хотела меня на том красном ложе, ты кусаешь мой свитер — этот свитер сводит тебя с ума; в воде вспыхивают искры — это мы горим, — и ты как последняя страница «Улисса». Ты впиваешься в меня. «О боже, Джо… О боже…»
И вдруг ты отстраняешься. Золушка услышала, как часы бьют полночь.
Вспоминаешь, кто ты такая. Мать. Мой начальник.