Многие не одобряли выбор Чингиза, нашептывали ему: зачем ты берешь злющего задиру Шепе, — покоя тебе не будет. А этот Абы — собака, лающая на привязи. Их дурная слава по пятам пойдет за тобою. Если уж не хочешь брать хороших людей, поехал бы лучше один.
Но Чингиз был упрям и не посчитался с мнением доброжелателей. У него в уме зрели свои планы, свои расчеты. Больше всего он надеялся на Шамрая — своего начальника в долгих степных походах, человека, дружески расположенного к нему. За время омских лет и военных экспедиций Чингиз несколько отдалился от аульной жизни и пренебрегал многими казахскими обычаями. Его успели наградить язвительным прозвищем Окаменелой бабки.
Народ много терпел от Шамрая. В Срымбет доходили слухи, что едва сей бравый командир появился на берегах Кусмуруна, как стал закладывать стены новой крепости и сгонять с родных кочевий аулы. Говорят, его спрашивали, куда же мы денемся? А он твердил свое — куда хотите, мне до этого дела нет. И бичи пускал в дело, а против непокорных — и дон-асар — одолевающие высоты. Так называли когда-то казахи пушки и пушечные ядра. В степи пролилась кровь. Были и раненые, и убитые.
Когда подтвердилось известие, что ага-султаном в Кус-мурунский округ назначен Чингиз, к нему приехали гонцы из пострадавших аулов. Слухам о бесчинствах Шамрая нельзя было не верить.
— Приезжай скорее, защити нас.
— Хорошо, приеду, посмотрю, — кратко, по своему обыкновению, отвечал Чингиз.
— Сгорим мы, пепел один останется, — взывали к нему, торопили его.
Но султан не очень-то обнадеживал:
— Что же делать… Погодите, приеду.
Ага-султан, осуждая в душе жестокость начальника крепости, боялся его и словом обидеть. В Шамрае он видел опору, в Шамрае, с которым отныне ему предстояло разделять власть, а не в своих бедных соотечественниках.
Потомок ханского рода, он понимал, что былое величие и сила Аблая уже не распространяются на него, что и мать Айганым только по привычке называли ханшей, но уже никто серьезно не верил в степи в ее влияние, в ее способность решать важные для аулов дела.
Это сознавала и Айганым в последние годы своей жизни. Ханская ставка на ее глазах утрачивала свою притягательность. Чтобы сын сохранил власть, ему необходимо было оставаться не только верным офицером царской службы, но искать на посту ага-султана нового округа поддержку выдвинувшихся теперь богатых и влиятельных казахских главарей.
Так и только так её Чингиз смог бы, хотя не в полную меру, считаться последним ханом и не дать окончательно рухнуть знаменитому Черному шаныраку.