— Неужто с ним?!
— Нет! — успокоительно перебил ее Фридрих. — С рыжим Валером ничего не случилось? Я даже не знаю, где его искать, и тебя о том не спрашиваю. Но молю, ради собственных твоих интересов, интересов дочери твоей и будущего внука, ради всех нас — не встречайся с ним, более того, избегай его. Завистники наши весьма враждебно к нам настроены. Те, у кого не хватило ловкости и упорства, чтобы выбраться из корыта бедности, ныне нас хотят туда столкнуть, желая над нами встать и нас утопить. Нового короля хотят провозгласить, против нас идут…
— А как же Елизавета? — испуганно спросила Барбара.
— С ней и считаться не Желают. Некоторые даже до родов ждать не хотят, чтобы узнать: сын ли родится, престола наследник, или дочь. Сейчас нельзя тебе злобу их растравлять. Жертва эта ради страны нашей, ради нас всех. И ради тебя самой, не забывай!..
Барбара хотела ответить, но в дверях показался епископ Сечи. Мелкими, семенящими шажками он поднес свое округлое тело к столу; на губах его играла сладкая, вкрадчивая улыбка, будто и тут он готовился обращать язычников.
— Я молился за мир в стране, за мир для всех нас. Просил господа убедить противников наших и послать нам в новорожденном доброго короля. Верую, что внемлет он мольбе моей!
— Хоть бы он отложил совет сословий, покуда новорожденный на свет не появится, — сказал Фридрих Цилли. — Хотя бы до этого времени. Послал бы грозу хорошую, чтоб помешала сборам!
— После молитвы я получил известие, что ни Уйлаки, ни Хуняди, ни Перени, ни Розгони не стали еще лагерем в Ракоше.
— Да, но и к нам не прибыл покуда господин Ласло Гараи… Будет весьма досадно, ежели он вместо Буды в Ракош завернет.
— Ах, нет, нет, он-то не завернет туда нипочем! Я его и ребенком помню. Знаю, не станет он якшаться со всяким сбродом. Слишком горд. Да и разум не к нам ли его тянет — еще больше, чем сердце?
— Уйлаки тоже следовало бы с нами держаться, однако же он туда свои стопы направил…
— Его честолюбие туда увлекло. Первым быть желает! Иначе разве стал бы он шатер свой разбивать подле Янко Хуняди, которого не выносит!
— А Янко-то Хуняди как пыжится, глядишь, и вовсе лопнет.
— Он человек не злой, — снисходительно улыбнулся епископ. — Не злонамеренный человек, вот только разум у него не очень отшлифован. Интересов страны соизмерить не может.
— Слыхала я, в южных районах и возле Варада мелкие дворяне очень к нему тяготеют, — вмешалась Барбара.
Она снова была прежней твердой и властной женщиной и сидела на своем месте, будто на троне: ни следа недавней борьбы нельзя было заметить на ее лице. Граф Фридрих посмотрел на нее с удовлетворением, почти с благодарностью.