Однако Балаж не принял шутки, он вскочил из-за стола, за которым они занимались письмом, и принялся так кричать, что вся оружейная загудела:
— Сожги меня, милостивый господин бан, сожги! Искуплением то будет за предательство. Сожги меня, могущественный господин, ведь это лучший ответ на истину. Ибо истина в том, что и ты, из бедняков возвысившийся, властелином большой части страны ставший, и ты ничем не лучше прочих господ! Ты с ними грызешься, верно, говоришь — ради блага страны, но ведь все это только ради обогащения твоей милости… А разве не крепостным и прочему бедному люду принадлежит эта страна, тем, кого ты помог разбить у Колошмоноштора?..
В первый момент Хуняди как будто окаменел от столь необычного зрелища, непривычных слов и тупо слушал проникнутые ненавистью речи, но потом вскочил с места и, побагровев от гнева, заорал на взбесившегося священника:
— Прочь с глаз моих, проклятое гуситское отродье, а не то пришибу! Не будь на тебе поповской одежонки, не жить бы тебе за гнусные твои слова!
Из глаз священника хлынули слезы, они лились по лицу его, пока он медленно пятился к дверям оружейной, но даже на пороге он продолжал сыпать проклятиями, словно фанатичный монах:
— Все вы, вельможи, — подлые грабители народа!.. Это против вас защита нужна, не вы стране помощь окажете!..
Хуняди схватил копье и яростно пустил ему вслед. Однако дверь за священником уже захлопнулась, острый железный наконечник с резким звоном вонзился в твердое дерево, и копье долго качалось на весу…
К вечеру священник Балаж исчез из крепости и ни на другой день, ни позже не появился. Из-за него обыскали всю крепость, заглядывали даже в подземные коридоры, по которым никто никогда не ходил, в самые потаенные закоулки, но Балажа нигде не нашли. А стража решительно утверждала, что подъемный мост ему не спускали, стало быть, убежать он не мог. Но куда же в таком случае он подевался и как все-таки вышел? У населявшего крепость суеверного люда в два счета родилась легенда, по которой выходило, что священник перелетел через крепостные рвы с помощью ангелов. Поначалу попадались люди, которые слышали лишь шуршание ангельских крыльев, однако впоследствии нашлись свидетели, лицезревшие и самих божьих посланцев.
Прошло несколько дней, и бан приказал еще раз осмотреть всё углы в поисках священника, однако про себя радовался, что того вновь не нашли. Трудно было бы ему осудить этого человека, которого за год, проведенный вместе, он все же полюбил. Но и оставить оскорбление безнаказанным он бы не мог, ведь это было бы равносильно признанию…