Проникнутые ненавистью слова, призывающие гибель и разрушение, холодно, жестко стучали о стены подвала и, отскакивая от них, возвращались к внимавшим священнику людям, а те с каждой минутою возбуждались и свирепели. Не божественное благоговение царило тут, а ярость, алчущая разрушения: глаза расширялись, руки сжимались в кулаки, и даже у самых древних стариков от возбуждения дрожали на макушках пучки волос. Люди уже не могли дождаться, пока священник закончит, перебивали его, моля о своем:
— Покарай попа Якоба!
— Вырви булкенского священника из рук ворога!
— Охрани и помилуй гуситов!
— Пошли мор на господ!
Одни выкрикивали пожелания, другие бормотали молитвы, и все это сопровождалось стонущим, жалобным хором женщин. Лишь портной, мастер Ференц, по-прежнему молча стоял позади всех и мрачно, чуть не с презрением глядел на жалкую горстку людей, одуревших от проклятий. А священник, закончив моленье, обратился к людям:
— Как истинно верующие, покайтесь друг другу в дурных делах своих, лживых помыслах, очиститесь пред святого тела и крови святой принятием.
И мужчины и женщины, повернувшись друг к другу, начали перечислять все свои грехи, дурные помыслы, похотливые желания, а затем, один за другим, подходили к попу и с блаженными лицами проглатывали облатки и вино. Вино магистр давал из просмоленного изнутри бурдючка, в котором обычно носил его в дальние села причащать больных и стариков, чтобы, если поймают его, не сочли это символом еретичества. Вино, правда, немножко отдавало смолой, но в пылу возросшего до экстаза религиозного рвения никто не обращал на это внимания.
Когда все причастились, священник Балаж заговорил о делах новой веры. Рассказал, что папа — подлинный антихрист, а служащие ему попы опозорили истинную христианскую веру, заполнив храмы картинами и статуями в виде идолов, которым молиться надлежит, и запретив причащаться под обоими видами. Они переиначили божьи заповеди, но даже их не соблюдают, предавшись земным наслаждениям и распутству. Присвоили себе право отпущения грехов, добро на том наживают, а ведь в грехах покаяться каждый может и своему ближнему. Останки земных людей почитают, как святых, мощи делают, чтобы выгоду от этого иметь. Земной женщине молиться заставляют верующих, хотя лишь единый отец небесный свят и к нему одному молитвы возносить пристало… Законы вершат, не глядя, что лишь божье откровение есть единый и предвечный закон. В откровении сем ничего не сказано о чистилище, откуда души умерших спасает якобы молитва священнослужителей, а говорится лишь о рае и аде, которых человек делами земными заслуживает…