Должность предусматривала командование войсками. А султан решил назначить на неё того, кто умеет командовать лишь шахматной армией. Шехабеддин даже оружием в то время не умел пользоваться. Зачем это умение комнатному слуге? Выбор был весьма странным, хотя загадочным образом перекликался с мечтами евнуха, но мечты оставались тайной для всех.
Неудивительно, что Низамюддин-паша подозревал в словах султана шутку. Шехабеддин тоже подозревал, однако оказалось, что всё очень серьёзно. Султан велел позвать секретаря, чтобы составить письменный приказ. Евнуха, который до этого являлся рабом, освободили и назначили на должность, за исполнение которой полагалось жалованье. Часть жалованья полагалось выдать немедленно, чтобы новый чиновник приобрёл себе подобающую одежду, коня и всё, что может понадобиться в дороге, а также нанял слуг.
Когда Шехабеддин услышал сумму жалованья, то не поверил ушам. Ему как будто слышался смех работорговца Фалиха, уверенного, что евнух заслужит всё это только к старости. А впрочем… прошло десять лет. Именно о таком сроке говорил работорговец, а Шехабеддину исполнилось всего двадцать два года. «Может быть, мне ещё не поздно найти мать и сестёр? — подумал он. — Что, если Фалих всё же вспомнит? Ведь теперь ему это выгодно. И не важно, что он говорил прежде».
На этот раз Шехабеддин отправился искать посредника не в чайхане, а на рынок — в ту его часть, где продавали рабов. Там не составило труда навести справки, кто из работорговцев имеет связи с Багдадом. И вот вечером того же дня евнух, немного растерянный, но в то же время уверенный в своём праве, оказался гостем в доме работорговца — такого же, как Фалих, но не араба, а турка.
Шехабеддин рассказал этому человеку свою историю, чем немало удивил, но тут же пресёк все подозрения словами:
— Если господин сомневается, то может справиться обо мне в дворцовой канцелярии. Там скажут, кем я был и кем стал по воле моего мудрого и великодушного повелителя, да воздаст ему Аллах благом.
Шехабеддин сказал, что желает выкупить из рабства мать и сестёр или хотя бы выяснить их судьбу. Заверил, что готов возместить все расходы, так как сам, увы, не может заняться поиском. Он по долгу службы очень скоро отправится в Албанию, в город под названием Гирокастра, и будет ждать вестей там.
Выйдя на улицу после разговора, Шехабеддин чувствовал всё ту же растерянность и непонятную внутреннюю дрожь. Он как будто не верил, что всё наяву. Не верил, что его не обозвали лжецом, не обвинили в воровстве, не схватили и не потащили во дворец. Работорговец взял деньги «за розыск», выдал евнуху расписку в получении и обещал не позднее чем через четыре месяца письменно сообщить о результатах.