С конца ноября горы вокруг Христиании покрылись снегами.
За окном своей комнаты, на раму с наружной стороны, Руал приделал термометр. Морозы стояли небольшие — в пять-шесть градусов. Лишь однажды термометр показал двенадцать градусов. «Ого, сегодня холодно, — решил Руал, увидев, как низко упала ртуть, — надо одеться потеплее». Но Tyt у него мелькнула мысль: «Это же совсем пустяковый мороз против тех морозов, что бывают там, за Полярным кругом. Какой же я буду полярник, если теперь боюсь двенадцатиградусного мороза? Я должен приучить себя, чтобы переносить такой мороз незаметно».
И с этого утра он начал исподволь приучать себя к морозам.
В легкой куртке он ходил в школу, без перчаток, чтобы закалить руки. Утром и вечером обливался холодной водой со снегом. Все у него направлено было на то, чтобы сделать свое тело сильным и выносливым…
Как-то ночью, готовясь ко сну, Руал подошел к своей постели, снял одеяло, поправил простыню и подушку. «А как придется спать там? — подумал он. — Ни подушек, ни матраца, ни простыни там не будет. И холодно. А я привык спать в тепле и с удобствами».
Он тихонько вышел в переднюю (весь дом уже спал), принес свое теплое пальто, положил его на кровать поверх одеяла. Потом открыл окно — холод хлынул в комнату. Руал торопливо потушил лампу, разделся, юркнул под одеяло. «Вот так… хоть сколько-нибудь похоже на те ночевки». Из-под одеяла торчал только его нос.
Так с открытым окном проспал он первую ночь.
Рано утром мать постучала к нему:
— Руал! Что так дует из-под твоей двери?
Руал быстро вскочил с кровати, и холод тотчас прохватил его от головы до пяток.
— Я отворил окно, мама.
— Закрой сейчас же, вся квартира выстыла.
Руал, захлопнув окно, стал одеваться, дрожа от холода. «Я не имею права мерзнуть. Я не должен мерзнуть. Мне тепло!» — убеждал он себя, стараясь побороть дрожь.
За завтраком мать, кутаясь в теплый платок, сердито выговаривала ему, что нельзя так вымораживать квартиру. Руал, улыбаясь, отмалчивался. А вечером, перед сном, прежде чем отворить окно, он положил под дверью коврик, свернутый трубкой, чтобы холод не проходил в другие комнаты.
Утром мать опять заметила: из комнаты Руала дует, как со двора. Опять был разговор.
— Почему ты отворяешь окно на ночь?
— Я хочу привыкнуть к холоду. Холод укрепляет.
— Ты же простудишься.
— Вот я и хочу закалить себя, чтоб не простужаться…
Мать сердилась, уговаривала. Руал стоял на своем: каждую ночь его окно оставалось открытым — в мороз, в снег — все равно. Он воображал: так же на холоде ему придется спать, может быть, долгие, долгие ночи в полярных краях.