Наверное, у Эльдара сейчас подобная же ситуация. Он видит во мне жену, мать своих детей, а я морочу ему голову разговорами о свободе, независимости, необходимости пожить для себя, ближе узнать друг друга. Я рассуждаю о необходимости своего постоянного присутствия в салоне, полном контроле того, что происходит в стенах «Феникса». Мои аргументы, наверное, кажутся ему надуманными. Чувствую, его ненадолго хватит. Я нужна ему со всеми потрохами. Он должен быть уверен, что замок, который мы строим вместе, не на песке стоит. Есть же предел его терпению. Я к этому не готова, я никогда не готова к неприятностям. Я гоню неприятное предчувствие, но оно постоянно сосет под ложечкой.
Настойчивый звонок в дверь. Понимаю, прятаться нельзя. Сейчас он позвонит на мобильный, я сниму трубку и буду что-то врать. Зачем? Лучше открыть. Кстати, почему он пришел в такое странное время? Субботний вечер. Эльдар знает: суббота — мой день. Я посвящаю его себе любимой. Я занимаюсь собой. Я чувствую себя моложе, красивее, увереннее. Для чего я это делаю? Чтобы быть неотразимой, чтобы, идя со мной рядом, Эльдара распирала гордость: такая женщина и моя!
— Привет! — Я распахиваю дверь и вижу сердитое лицо Гаврошенко.
— Привет, ты почему не одета?
— Я? — В голову никак не приходит та причина, по которой я должна надеть что-то вместо моего любимого голубого домашнего платьица из вискозы.
— Чем ты вообще занимаешься? Мы же договаривались! — Эльдар закрывает за собой дверь и, видя мою растерянность, закатывает глаза. — Черт побери, эта женщина меня с ума сведет!
— «Ах, эта женщина меня с ума свела, разбила сердце мне, покой…» — запела я пританцовывая. Напрасно, что ли, я два месяца ходила в школу, где нас учили этим суперсексуальным подрагиваниям, подергиваниям, вращению бедрами. Танец живота называется. Я была способной ученицей.
— Лада! Мы опаздываем! — орет Гаврош.
Если бы на мне была юбка с металлическими украшениями, они бы издали испуганный звон. Я вздрагиваю, резко останавливаюсь и вопросительно смотрю на мужчину, посмевшего разговаривать со мной в подобном тоне. Будь оно все проклято, но я не могу вспомнить, куда это мы с ним собирались?
— Не ори, — обрываю его таким тоном, что у Эльдара сразу пропадает боевой задор.
— Извини.
— Могу и не извинить.
— Лада, но ведь ты всегда подчеркиваешь, что не любишь опаздывать.
— Да, — киваю я.
Этому меня научил отец. Он ничему больше не успел меня научить, потому что после развода с мамой я его не видела. Отдавая дань пунктуальности, я каждый раз вспоминала отца, то время, когда мы были вместе, когда каждая минута была дорога. «Точность — вежливость королей». Но сейчас я краснею, потому что есть в моей жизни эпизод, когда я забыла о том, что пунктуальность у меня в крови. По-видимому, в ту пятницу вечером ее концентрация была минимальной. Смогу ли я когда-нибудь забыть о Мироне?