— Послушай, — Эфрейн наклонился чуть вперед, старое кресло заскрипело. — Мне не надо объяснять, что в твоем блоке сидят убийцы. Как думаешь, каков шанс на исправление такого отброса общества?
— Я не предлагаю ввести эту практику в отношении абсолютно всех. Но те, кто сидят за убийство по неосторожности, а также те, кто в любом случае имеет право на досрочное освобождение, могут воспользоваться шансом. Это дисциплинирует заключенных и сократит количество попыток побега.
— Имеют право на досрочное освобождение? — начальник тюрьмы взял в руки папку с делом Амадео и помахал ей. — Но ты-то, Солитарио, такого права не имеешь, какова твоя выгода?
— Зато имеют другие, — невозмутимо ответил тот. — И у меня не такой большой срок, чтобы беспокоиться об этом. Именно вы устанавливаете правила досрочного освобождения, так почему бы не попробовать новые? Я слышал, вы любите новшества.
Конрад Эфрейн задумчиво почесывал подбородок. Он, разумеется, интересовался практиками других тюрем, кое-какие даже внедрял, но этот парень предлагал нечто доселе немыслимое. Сократить срок за счет прочитанных книг?
Однако определенная логика в этом была. Люди, научившиеся занимать свое время чем-то еще, менее склонны повторить преступление. Впервые начальник посмотрел на этого заключенного другими глазами. Парень вовсе не глуп. И как его угораздило оказаться на нарах?
— Я подумаю над твоим предложением, Солитарио, — Конрад снова смерил его взглядом. — Помнится, став заведующим библиотекой, ты таки добился того, чтобы ее пополнили. Однако, настырный.
— Это уже было в моих личных интересах, — ответил Амадео. — Я люблю читать.
Бутылка зазвенела о край стакана. Лукас чертыхнулся и обхватил ее второй рукой, но дрожь не проходила. Ничего, он знал верное лекарство. Один глоток, и такая мелочь перестанет беспокоить.
Полупустая бутылка с виски опрокинулась, когда он ставил ее на стол. На этот раз ругательство вышло еще громче и заковыристей. Схватив наполненный стакан обеими руками, Лукас выплеснул содержимое в глотку.
Рот обожгло, в голове зашумело, однако теперь, после пятой порции, это не казалось таким уж приятным. Наоборот, его затошнило, и он с трудом удержал живительную жидкость в желудке. Больше рвать все равно было нечем — со вчерашнего утра он ничего не ел.
Лукас обхватил голову руками и тупо уставился на документ, лежащий перед ним на столе. Разлитое виски чудом не добралось до него, однако Лукас предпочел бы вымочить чертову бумажку в спирте и поджечь, чтобы никогда больше ее не видеть.