— Вы рассчитывали вывести его из строя, а потом закончить то, что начали в один из первых дней моего пребывания здесь?
— А ты думал! Да такую бабу, как ты…
Амадео шлепнул полотенце ему на лицо, не обращая внимания на панические судороги пленника.
— Солитарио, — снова заныл один из подручных. — Зачем ты так жестоко? Можно было просто…
— Считаете, он заслуживает того, чтобы пожать ему руку, поблагодарить за сотрудничество и отпустить?
— Нет, но…
— Многие из находящихся здесь заключенных пострадали от его банды. Я не знаю, есть ли такие среди вас, и знать не желаю. Меня это не интересует. Я хочу выяснить правду и дать понять этому ублюдку, что он не сильнее всех на свете, — он сдернул с лица Кудрявого полотенце. — С этого дня ты больше не подойдешь ни к Йохану, ни к кому-либо еще. Если я услышу о том, что ты продолжаешь свои бесчинства — ситуация повторится. Ты меня понял?
Кудрявый быстро-быстро закивал.
— Д-да. Я понял. Понял, псих ты ненормальный!
Амадео отошел на шаг и кивнул заключенным.
— Отпустите.
Те молча повиновались.
— Но, Солитарио, — снова робко возразил один из них. — Ты что, так и оставишь его…
— Привязанным? Почему нет? Утром будет обход, его найдут.
И, не произнеся больше ни слова, он направился к выходу. Заключенные еще с минуту помедлили, затем, по очереди оглянувшись на Кудрявого, хныкавшего, как мальчик, разбивший коленку, последовали за ним.
Амадео шел не торопясь, на лице застыло то же безразличное выражение. Заключенные, укладывающиеся спать, даже не удостаивали его взглядами.
Только оказавшись в камере, он наконец дал выход злости. Размахнувшись, ударил кулаком в стену, лицо исказила гримаса ярости.
— Лукас! — прошипел он, не обратив внимания, что разбил костяшки в кровь. — Какая же ты мразь!
Два года спустя
Вестибюль "Азарино" был ярко освещен. Огромная люстра сверкала крошечными хрустальными капельками, отражаясь в драгоценностях собравшихся тут знатных дам, дорогих наручных часах кавалеров и до блеска натертом паркете. Всюду слышались восхищенные разговоры и смех, в соседнем зале не переставая трещала рулетка, мелодично перезванивались игровые автоматы. Официанты едва успевали разносить шампанское.
— Ты наконец-то стал единоличным владельцем "Азар", — сказала Ребекка. Длинное черное платье подчеркивало фигуру, светлые волосы скреплены за затылке изящной золотой заколкой. В руке хозяйка "Новостей и фактов" вертела почти опустевший бокал с шампанским. — Не слишком ли пафосно устраивать в честь этого целую вечеринку?
— О каком пафосе ты говоришь, Ребекка? — отозвался Ксавьер, с легкой полуулыбкой наблюдая за гостями. — Они должны знать, кто здесь хозяин.