Краска снова бросилась в лицо Сезару. Он-то считал, что за годы на должности генерального директора "Вентины" научился держать эмоции в узде, однако этот молокосос недвусмысленными намеками выводил его из себя.
— Не понимаю, о чем вы, господин Санторо, — голос не дрожал, и Сезар мысленно похвалил себя. — У меня есть целый отдел, планирующий работу компании на год вперед. Одному человеку тут сложно управиться.
— Хотите сказать, что целый отдел планировал убийство директора "Азар"? — продолжал издеваться Ксавьер. — Вы, однако, очень смелый человек, господин Лаэрте. У меня бы не хватило духу посвятить в свой план столько людей.
— Это оскорбительно! — вскричал Сезар. Несколько гостей обернулись, и он понизил голос до тихого шипения. — Как вы смеете кидаться подобными обвинениями, да еще без доказательств!
— Прошу прощения, — Ксавьер с трудом удержался от ухмылки. — Я вовсе не имел в виду, что это сделали именно вы, что за реакция? Я могу лишь предполагать, ведь, как вы верно подметили, доказательств у меня нет. Это мог сделать кто угодно, кому Кристоф Солитарио мешал.
На губах Сезара появилась торжествующая улыбка.
— Даже вы! Вы теперь занимаете его место, и первый, на кого пало бы подозрение…
— Вы правы, — Ксавьер холодно улыбнулся. — Даже я.
* * *
Йохан уныло бродил туда-сюда по тесной камере, грызя ногти. Неделю назад начальник Эфрейн вызвал его и объявил, что Йохана ждет блок для условно освобождаемых. Сегодня он провел последнюю ночь в камере, и к вечеру его здесь уже не будет. А это означало, что Амадео останется один.
Всю неделю Йохан ломал голову над тем, как бы задержаться здесь подольше. Он не сказал Амадео об освобождении, хотя тот, безусловно, заметил нервозное состояние друга и даже пытался вывести его на разговор. Но Йохан отшутился. А теперь не знал, что делать.
Подраться с каким-нибудь задиристым пацаном, чтобы лишиться права выйти раньше? Или напасть на надзирателя? Что угодно, лишь бы остаться здесь!
Йохан схватился за голову и опустился на корточки. Нет, нельзя. Амадео так старался ради него, приносил книги, помогал писать чертовы сочинения, не подозревая, что Йохану это совсем не нужно. Он не может так подвести единственного друга, просто не может!
— Ну почему все так сложно? — пробормотал он, запустив пальцы в волосы. — Почему этот тип не додумался состряпать дело без права условного освобождения?
Йохан понимал, что с другом ничего не случится: во всем блоке его уважали и относились с должным почтением, а новичкам быстро растолковывали правила поведения. Кудрявого перевели отсюда практически сразу после того, как Йохан вышел из лазарета. Но сердце все равно было не на месте: противное чувство, что он предает Амадео, не покидало. Выйти на свободу на пять месяцев раньше! Мечта любого заключенного, но только не его.