Он обманка.
Мне дано видеть будущее, но не дано менять его. Какой тогда смысл? Смотреть, как творится зло, зная, что любая моя попытка воспрепятствовать ему, сделает еще хуже? Я и пишу-то оговорками, опасаясь, как бы и это, малое влияние, не пошло во вред. И лишь надеюсь, что все случится именно так, как я вижу.
Святослав потряс головой.
Вот ведь… Казимир Витольдович расстроится несказанно.
…тем, кто придет, кто возьмет в руки эту тетрадь, я хочу сказать: дивы нужны миру. Без них мир не погибнет, конечно, но преобразится самым отвратительным образом.
Сила уйдет.
Не останется двуипостасных, как и подземников, и всех тех, кто живет, питаясь этой силой. Исчезнут ведьмы и маги, останутся лишь те люди, в которых никогда-то не было и тени дара. Не знаю, сумеют ли они выжить или уйдут вслед за прочими, но и знать не желаю.
Дивы – это пуповина, что связывает наш мир с великим Древом, питая его от корней этого Древа.
Рука ведьмы оставила набросок.
Это дерево странным образом походило на все деревья, когда-либо виденные Святославом, будто они являлись отражениями его, искаженными, ничтожными, но отражениями. Оно было велико, слишком велико для тетрадной странички, на которой уместилось силой ведьмы. На ветвях его зрели плоды миров, а корни уходили глубоко в бездну. И картина эта, нарисованная обыкновенными чернилами, заставляла сердце стучать быстрее.
Во рту пересохло.
А язык прилип к нёбу.
И только когда дива перевернула страницу, Святослав задышал снова. Спокойнее. Размеренней.
На последнем листке, поперек его, криво, торопливо, было написано.
…она идет за мной. И время вышло. Я спокойна. Впервые мой дар и вправду открыл мне то, что позволяет принять судьбу, если не без страха, то с пониманием, что все-то будет хорошо. Сегодня ночью я слышала, как поет лес. И знаю, что мне найдется в нем место, правда, не понимаю, за какие заслуги. Пускай.
Она поднимается по лестнице.
Я слышу, как звенят ее каблуки. И скоро она откроет дверь. У нее есть ключ, а у меня время, чтобы смириться с неизбежностью.
И попрощаться.
Однажды я вернусь, но это будет совсем другой мир.
Дива наклонилась к дневнику. Могла бы поднять его, но она наклонилась, как-то совсем неестественно, человек не способен вот так сложиться едва ли не пополам. Ноздри ее дрогнули, а на губах появилась престранная улыбка.
Она сделала глубокий вдох. И улыбнулась.
– Она и вправду вернется, – сказала Астра, разгибаясь. А потом закрыла дневник и вернула его Святославу. – Пора домой.
Ей – да.
А Святославу в контору заглянуть надо бы, отчитаться, да и дневник этот передать, которому Казимир Витольдович совершенно не обрадуется. И понятно. Одно дело прозевать старую ведьму, опытную, знавшую, как прятаться, и совсем другое – молодую провидицу.