— Ничего я не пер! — отозвался водяной возмущенно. — Это подарок мне.
— От кого же? — вопросила я с подозрением.
— Да ходит здесь один местный, — махнул рукой водяной. — дурной совсем.
— Конечно, дурной, — хмыкнул домовой, оглядев пространство вокруг. — кто же из умных в такую чернень-то сунется? Нормальные существа в такие места не ходют, землю и без того страдающую не топчут, одни дурачки и ходют, конечно. Кому бы еще водяной, черт этот водный, сдался бы, как не дураку?
Водяной, отчетливо проскрипев зубами, все же смолчал, продолжив рассказ, глядя только на нас с Игнатом и демонстративно игнорируя Велесвета.
— Так вот он мне и принес, — выставил вперед лопатку и ведерко, забитое илом, водяной. — на благосклонность надеется, рыбу у меня ловить хочет.
— Да какая у тебя рыба-то? — фыркнул домовой. — Такую съешь разок да и здравствуй недобрая кишечная палочка.
— Ну все, достаточно колкостей. — произнесла я и, усевшись на поваленное у прудика дерево, вопросила: — Теперь-то расскажите, что за хворь у вас страшная приключилась? Кто виноват в ней и что делать?
Водяной и домовой, заслышав мои вопросы, разом приглянулись, явив удивительное единомыслие.
Игнат же, услышав мой вопрос, подался вперед с жадным любопытством. Его лицо, до того заспанное и несчастное, разом приободрилось. Признаться, было в сонном маге что-то домашнее, уютное. Взъерошенные волосы, торчащие колом достаточно сильно, чтобы пролетающие мимо птицы с интересом заглядывались на потенциально приемлемую недвижимость. Модная в последнее время густая щетина оттеняла черные, как уголь, глаза, свидетельствующие о неком опыте в черных науках. Сам Игнат никогда в этом не признавался, но по офису давно ходили слухи, что был в его жизни опыт некромантии. Я в это свято верила, сама ни раз видела, как от одного его взгляда некоторые существа пытались провалиться сквозь землю и провести там годик другой.
— Да ежели бы мы знали, — хмыкнул водяной, вырвав меня из размышлений.
Он, отложив инвентарь в сторону, подплыл ближе к берегу и вылез наполовину на сушу, оставшись плавником в воде. Велесвет, прекратив ерничать, тоже подошел ближе, заняв пенек у кромки воды.
— Мы, ведьма, свои задачи выполняем исправно, ты не думай. — произнес Велесвет. — Да только много их, не сразу чужие горечи замечаем, свои беды исправить пытаемся. Потому и не понял я сразу, что хворь на нас напала жуткая. А когда спохватился я, то поздно было уже: весь лес съела, окаянная.
— Да и не сразу замечать мы ее стали, чернынь-то эту. — вздохнул водяной. — С нас пошло это, с леса. Леший мне еще весной этой жаловался, что подснежники первые света не увидели, не показались вовсе. А те, что показались, черной смертью померли.