— Он безумен? — Я вспомнила, что говорила бабушка.
Волоски на затылке зашевелились от ужаса.
Проклятые россыпи, почему в мире камней и магии все так несправедливо?!
— Да. — В глазах, так похожих на мои, плескалась боль. — И когда его проклятие пробуждается, он уничтожает все, к чему прикасается. Поэтому я не позволяю тебе приближаться к нему. Глайан безопасен, только когда спит.
Я прижала холодные ладони к пылающим щекам. Ощущение было такое, будто у меня внезапно поднялась температура.
— Это все-все врачи подтвердили? — Они консультировались с многими, я-то знаю.
— Почти все врачи рекомендовали умертвить его, потому что он сам и заключенная в нем сила опасны для окружающих. Но я не могу убить собственного сына.
До этого разговора я считала, что хуже дома быть просто не может, все самое плохое мы уже прошли. Оказывается, может, и еще как!
Окончание истории выглядело печально. Еще печальнее в маминых словах, чем в жизни, к которой мы все успели привыкнуть. Родители оказались привязаны друг к другу нерушимым брачным ритуалом и ребенком. Деньги быстро закончились. Приходилось все время искать способы выжить и не дать Грайану причинить кому-нибудь вред. Они обращались к магам, даже к драконам. Никто ничем не помог. В конце концов, пришлось смириться, что вместе придется быть всегда, и папа настоял на еще одном ребенке. Древняя сила и в тот раз была против их отношений, но… я родилась нормальной.
Спокойствия во мне хватило до комнаты. По пути я задержалась ненадолго у двери Грайана, вроде бы оттуда слышались какие-то звуки… Но решительно прошла к себе.
Права была бабушка Фийя.
Все правы.
И я обязательно поднимусь к ней вечером, чтобы все обсудить, но сейчас мне нужно переварить то, что рассказала мама.
Безумие.
Все не может быть так плохо.
Не должно!
Внутри что-то чувствительное отчаянно сопротивлялось.
Жизнь только-только начала налаживаться — и на тебе!
Попытки принять изменения прервал стук в дверь.
— Да?
Служанка внесла корзину сапфирово-синих роз.
Поставила на стол.
— Что это?!
Можно подумать, я сама не вижу.
— Цветы тебе, — проскрипела Найюла. — Не волнуйся, мать не видела.
И вышла, оставив меня наедине с букетом.
Подрагивающими пальцами я взяла торчащую среди стеблей и бутонов записку.
«Мои цветы лучше, правда?».
Подпись отсутствовала, но ее и не требовалось.
Я всхлипнула, медленно сползла на пол и громко разрыдалась.