– Можешь поворачиваться, – сказала Джулия.
Он повернулся и не сразу узнал ее. На самом деле он ожидал увидеть ее обнаженной. Но она не была обнажена. То, что произошло, было более чем удивительно. Она накрасилась.
Должно быть, она заскочила тайком в один из магазинчиков в пролетарском квартале и купила полный набор косметики. Губы ее приобрели насыщенный красный цвет, щеки она нарумянила, а нос припудрила; а еще она чем-то провела вокруг глаз, и они стали ярче. Не очень умелый макияж, но и Уинстон не был знатоком в этих делах. Он никогда не видел и даже представить не мог партийную женщину с косметикой на лице. Джулия выглядела просто потрясающе. Несколько цветных мазков в нужных местах – и она стала не только намного красивее, но и гораздо женственнее. Ее короткая стрижка и мальчишеский комбинезон только добавляли выразительности. Когда он обнял ее, в ноздри ударил запах искусственной фиалки. Он вспомнил полумрак подвальной кухни и рот-пещеру той женщины. Те же духи, которыми пользовалась та, другая. Но в данный момент это не имело значения.
– И духи! – воскликнул он.
– Да, дорогой, и духи. Знаешь, что я еще собираюсь сделать? Я достану себе настоящую женскую юбку и надену ее вместо этих проклятых штанов. Я надену шелковые чулки и туфли на высоком каблуке! В этой комнате я хочу быть женщиной, а не партийным товарищем.
Они сбросили одежду и улеглись на огромную кровать красного дерева. Он впервые разделся в ее присутствии. До сих пор он слишком стыдился своего бледного и тощего тела с варикозными венами, выступающими на икрах, и бесцветного пятна на лодыжке. Простыней не постелили, но одеяло, на котором они лежали, было потрепанным и мягким, а размеры кровати и пружинистый матрас безмерно удивили обоих.
– Уверена, тут куча клопов, но какая разница? – сказала Джулия. Сегодня не увидишь двуспальных кроватей, разве что в домах пролов.
Уинстон иногда спал в такой, когда был мальчишкой. А вот Джулия, насколько она помнила, никогда на двуспальной кровати раньше не лежала.
Они ненадолго уснули. Пробудившись, Уинстон заметил, что стрелки часов подбираются к девяти. Он не пошевелился, потому что Джулия спала, положив голову на локоть его руки. Большая часть макияжа сейчас находилась на его собственном лице и на валике кровати, но легкие пятна румян все еще подчеркивали красоту ее скул. Желтый свет заходящего солнца падал на ножки кровати и освещал камин, где бурно кипела вода в кастрюле. Женщина во дворе перестала петь, но с улицы доносились негромкие крики детей. Ему стало интересно: тогда, в уже отмененном прошлом, люди лежали вот так на постели прохладным летним вечером – мужчина и женщина без одежды, занимаясь любовью, когда хотят, разговаривая, о чем хотят, не думая, что надо вставать – просто лежали и слушали мирные звуки, доносящиеся снаружи. Разве было такое время, когда это считалось нормальным? Проснулась Джулия, она потерла глаза и, приподнявшись на локте, посмотрела на примус.