– Ох, Марк, спасибо, что сказал первым! Мне так хотелось с тобой увидеться. Я люблю тебя до усеру и уж думала, что все профукала!
Я нихуя не умею принимать похвалу, а это уже перебор. Отвечаю с юмором, чёбы уменьшить невыносимое напряжение и щемящий восторг внутри:
– Если ты по поводу своего носа, то да, как раз профукала. А если имеешь в виду нас с тобой, боюсь, так просто тибе не отделаться.
Викки прижимает свое красивое, раскрасневшееся, зареванное лицо к моему, и ее губы осыпают меня испепеляющими душу поцелуями. Чувствую вкус соленых выделений с ее клюва, стекающих нам на губы, и балдею. Мы сидим там целую вечность, не обращая внимания даж на явно приглядывающуюся к нам директрису, и говорим о сестре Викки. Ханна погибла в автоаварии в Дубае, куда приехала в отпуск (она работала в организации помощи странам Африки). У водителя машины на встречке остановилось сердце, он не справился с управлением и столкнулся с ней лоб в лоб. Она умерла мгновенно, а его по иронии судьбы откачали – выжил и отделался легкими травмами. Викки смотрит на свои часы, и чувствуется, чё она долго это откладывала.
– Нам пора выдвигаться в крематорий, – говорит она.
Плачý молодой девице, оставляя солидные чаевые. Она признательно улыбается, а директриса в тэтчеровском унынии провожает нас глазами. Выйдя на улицу, идем через Королевские сады, по поросшим травой берегам реки Эйвон.
– А тут клево. Жалко, нету время посмареть Старой Сарум и Стоунхендж.
– Милый, придется нам продолжить наш роман в Л.-А., а то у тебя акцент стал таким сильным, что я тебя почти не понимаю. – Она смеется, и моя душа загорается.
– Что, правда? Последнее время часто ездил повидаться со старыми приятелями.
– Мне страшно встречаться со своими – они же и с Ханной дружили.
Ё-мое, жалко, чё не могу забрать ее боль, но это ж у миня проснулся нарциссический элемент любви. Нельзя взять чужую боль на сибя. Можно тока быть рядом.
Хоть и бестактно так говорить, но крематорий в Солсбери, с большими шахматными клетками на стенах главного здания и башни, самый клевый с тех, чё я видел. Пока друзья и родственники соболезнуют друг другу, оставляю Викки наедине с ее унылыми встречающе-сопровождающими обязанностями. Заметив, чё я любуюсь архитектурой, работник поясняет, что здание спроектировали скандинавы. Мине оно кажется не угрюмым, а духоподъемным и напоминает за трипы под ДМТ, типа стартовой площадки для запуска в мир иной. Несмотря на это, похороны говенные, как и всякая преждевременная смерть молодого человека. Ясное дело, я был не в курсах за Ханну, но проявления реального горя и страданий доказывают, чё она была потрясная и все ее любили. Все говорят о работе Ханны в Добровольной заморской службе, которая привела к этой истории с НПО в Эфиопии и Судане, а потом к работе в правозащитной благотворительной организации, расквартированной в Лондоне. Полный мудозвон, никогда в жизни ничего не сделавший для других, тем более для чужих людей, назвал бы ее доброхоткой.