Поскольку награды были секретными, то даже описать их здесь не представляется возможным.
Но они были, факт. И они мутировали числом, то прибавляясь, то убывая. Как-то это коррелировало с внутренним состоянием отче, но прямые вопросы он традиционно отбивал по касательной ответами вроде: «а мое состояние и может быть только внутренним».
Итак, Филип молчал, Тихон скучал, Архип регулярно права качал.
– Ты не имеешь права таким быть! – возмущался Архип, – Будь другим, разговорчивым, иначе ты мне не друг, и даже не товарищ!
– Буду разговорчивым – останусь без почестей, – объяснил отец Филип ситуацию, – Если тем, которые ослы, непонятно.
Качать с отцом Филипом права имело такой же смысл, как добиваться внимания от выключенного микрофона, да еще и вдали от любых проявлений электричества, включая грозу.
А что касается медалей… так все и так знали, что коль сам себя не наградишь – государство не виновато.
Это мы все к тому, что праздник у отца Филипа был всегда с собой, ему что медали, что флаги – все было по трескучему полковому инструменту из добротной бычьей кожи.
– Высочайшая свобода – самому назначать себе праздники, – ляпнул отец Филип и заглох.
Тихон, душа жалостливая, вдогонку успел подумать, что медали на самом деле были сахарными, как рожки от морской мины: это было то, что отец Филип в себе отмачивал. В силу проекции Филип мог отмачивать только то, что было в самом Тихоне: вина, стыд, страх, совесть, флаги, честь и не выжатое до конца рабство. И так далее.
Архипу с его бессовестностью был куда проще: ему в такие минуты хотелось позвонить куда следует и сдать отца Филипа на подольше, дабы очухался от своего наивного вольтерьянства и снова начал, как все, пускать слезу на что велено.
Друзья разошлись по рабочим местам. Архип – в туалет с книжкой, Филип – на диван с пультиком.
Убедившись, что в семье порядок, Тихон умилился и решил поболтать с ангелом-хранителем.
– Как ты думаешь, – позвал в голове Тихон, – если вытряхнуть из себя вообще все – умрешь от пустоты? Ну, теоретически же ты должен сдуться до нуля… это если ты и так не в вакууме, конечно.
Ангел-хранитель, с одной стороны – душа бесконечно Тихону преданная, Богом посланный симбионт, с другой – вечный оппонент и надсмотрщик, с ответом в этот раз не спешил, дабы не нарваться на диалог. Сии диалоги, уже вычисленная особенность взаимоотношений Тихона со своим ангелом, обычно наблюдались после триалогов внутри самой тройки друзей, и служили Тихону доказательством собственной умности. Словно Тихона потрепали Архип с Филипом, и он задним числом отыгрывался на бестелесной ангельской твари, влюбленной в него по уши, и потому не способной на резкости.