Куда податься бедной бомбе
Особой проблемой для троицы было попить кофе в кафе: сколько чашек заказывать, три? И где заказывать, собственно говоря? Как назло, город Сиреченск располагал обилием уютных кафешек, словно какой-нибудь полуимпортный нынче Таллин.
То есть, проблема была не в пространстве, проблема была в его обитателях. Как обычно, виноватили кого-то одного из троих. Ангел-хранитель, как Дэ Артаньян, был вроде как тоже мушкетер, но в калькуляцию не входил. У нас в Гаскони в нее многое не входит.
Дядя Архип сказал, что кофе сегодня пьется в «Арсенале». Отец Филип предпочел бы «Маяк». Тихон, эмоциональный интеллектуал, умело выслушал обоих и промолчал, посему и был объявлен виноватым в непринятии решения.
– Вы оба болваны, – умилился Тихон, – Я ж вас, дурней, учил: иди в поисках объяснения до положительной мысли. Ныряй в минус, пока не наткнешься на плюс. Вот вы, пичужки несмышленые, обвинили меня в чем-то… поверьте, я уже честно забыл… и уже только поэтому вы неправы, как тот Егор. Обвинение – это отрицательная мысль, значит, она не верна. Иди в поисках объяснения вглубь до тех пор, пока тебе не попадется положительная мысль. Вот это и есть мысль верная. А негативная мысль всегда неверна, советую запомнить это важное правило. Кстати, мы идем в «Бабушку».
Он всегда так и делал, гад: обвинит товарищей в обвинении, и на этой волне – бац, и навязал, чего ему хочется. «Бабушка» была еще не самым плохим вариантом. «Бабушка» в прошлой жизни была бомбоубежищем, благородным подземным сооружением, надеждой радиооблученных на выживание. Одно время, пока в стране длился период неопределенности, будущая «Бабушка» засветилась – нет, не от радиации, а в прессе, в качестве шампиньоновой грибодельни. Но потом благородная природа взяла свое, и «Бабушка» стала вновь заведением, предназначенным для спасения душ и туловищ, сиречь, городской кафешкой, одной из.
Однажды Тихон составил список убежищ, в которых ему пришлось побывать. Это были не окопы и не блиндажи, это были простые дома, где бывал он. Провел на листе вертикальную черту, сверху вниз, от конька до фундамента, и вывалил на белое, как перед попом-батюшкой, все содержимое своей головы. Слева написал места, где прятался, справа написал, где было ему хорошо. Потом понял, что там, где прятался, ему тоже было хорошо, и все посещенные им в жизни места перекочевали слева направо.
Убежищ, таким образом, в жизни своей он не оставил. Посидел, пораскинул мозгами… какое сочное выражение, господа. На эту тему даже анекдот есть, ох уж этот великий и могучий. «Пораскинул мозгами» Тихон, и стало ему жутко от этих слов. Тогда он соскреб мозги со стен обратно в черепную коробку и вот эти соскребенным субстратом решил, что надо все сделать наоборот: оставил все дома слева, потому что только убежища в его жизни и были. Даже в детстве в кино на «Морозко» он от чего-то сбегал, прятался, утаивал сам себя.