— Знаменитый бэдфордский колодец, Ройти, — сказал он. — Мы закроем тебе глаза, наложим повязку. Ты пройдешь по самому краю.
— А не толкнете? — спросил Ройти.
— Если мне понадобится, я утоплю тебя другим способом.
Он засмеялся, и эхо хохотнуло в ответ. Ройтн шел с повязкой на глазах: пот крупными каплями стекал по его изможденному лицу. Он чувствовал прохладу колодезного дна, но прошел.
Несчастье случилось через три дня. В тот день снимали два прохода по верхней галерее. Ройти поправил кинжал на боку и по команде пошел вперед. Было пусто, как обычно, и полутемно. Только контуры отдельных предметов блестели в кантах света да витраж сиял в вышине.
Ройти не увидел ее, услыхал только цоканье когтей по каменному полу. Из мрака стометровой галереи неслась на него громадная черная с подпалинами собака. Ротвейлер! Ройти заметался. Никого не было, лишь аппаратура гудела в тишине.
Ройти вытащил кинжал из-за пояса, перехватил половчее. Он понял: никто не придет, нужно убивать самому. Собака сделала последний толчок и взлетела. Секунду Ройти верил, что призрак исчезнет в воздухе. Но она ударила его в грудь, прибила к стене.
Собака рванула плечо и левую руку, стараясь достать до шеи. Ройти ударил кинжалом, лезвие вошло в холку. Шкура покрылась гладкими лентами крови. Но собака все лезла и лезла, скребла пол задними лапами. И все же Ройти чувствовал, что его первый удар кинжалом был хорош. Он уперся и оттолкнул собаку, еще дважды полоснул по горлу. Звуков он не слышал, словно оглох, и если бы видел все это со стороны, то удивился бы. В горле собаки клокотало, а он непрерывно высоким голосом кричал. Потом они опрокинулись на бок вдвоем. Все кончилось.
Ройти пролежал в бинтах четыре недели. Дело с собакой объяснили несчастным случаем, извинились, сказали, что заплатят компенсацию. Доктор Скокон накачивал его лекарствами, и Ройти удивлялся быстроте своего выздоровления. Еще его удивляло: не только худоба прошла, но и жиреть он начал, чего сроду не было. Все время хотелось есть.
Ему разрешили вставать, он бродил по верхним этажам. В замке происходили перемены. Уехали немцы. Аппаратуру ночью грузили на грузовики и увозили под брезентом. Ящики пломбировали. Ройти ходил в гобеленный зал, в полутьму газовых рожков. Араб удивленно поднимал на него единственный глаз.
— Тебя еще не упаковали? — спрашивал Ройти. Араб молчал. По замку важно прохаживался могучий мажордом, дворецкие и лакеи устраивали новый распорядок. Все теперь было старинным и шикарным: канделябры, готические кресле и все такое. Ройтн почувствовал себя чужим. Новый порядок был уже не для него. Работа была кончена, декорации сменялись. Вечерами в каминах выл ветер.