Потом сунул слоника за пазуху и спрыгнул на землю. И тут увидел Нелю. Она стояла в своем саду и через изгородь смотрела на меня.
— Уехали, — сказала она. — А Катерина Ивановна, та даже из города не вернулась. А сегодня и старуха уехала.
— Так, может, они не совсем, — предположил я.
— Да нет, совсем. А Катерина Ивановна в Москву, она и с моей мамой попрощалась. Мама ей говорит: «Ну что же вы так внезапно, вы ведь хотели прожить до конца месяца». — «Да нет, пора, дела». А это что, она тебе своего слоника оставила?
Ничего она мне, конечно, не оставляла, просто забыла его второпях — и все, но я кивнул головой.
— Покажи-ка, — попросила Неля. — Хороший! Из кости! Ты знаешь, у меня тоже есть один такой, только фарфоровый, я тебе его принесу, ты их собирай, их должно быть девять. На пруд пойдешь?
И мы пошли на пруд.
Я шел, смотрел в землю и думал, и Неля не спугивала моих мыслей. Она шла рядом, но все равно ее как будто бы и не было. Я был очень тих и печален, но чувствовал, что это не такая печаль, как всегда, не такая, как когда, например, меня выругали за что-то дома или дядя засмеялся и сказал мне: «кавалер» — или я в школе получил «неуд» от математички или подрался на перемене, это, пожалуй, были даже не печаль, не горечь, не сердечные угрызения, — но что же это все-таки тогда было? Я не знал.
Ах, если бы мне тогда пришли бы в голову вот эти строчки:
Мне грустно и легко, печаль моя светла,
Печаль моя полна тобою.
Но до них мне оставались еще годы, годы и годы.
Впервые рассказ увидел свет в журнале «Сельская молодежь» в 1973 году, э 4.