С переездом беззаботное детство закончилось, и перед мальчиком замаячил призрак неведомой, но грозной опасности под названием «школа». Будущий премьер-министр с удовольствием избежал бы этой повинности. Добиравшиеся до него разнообразные слухи о «прелестях обучения» не вселяли ни капли оптимизма. Многое из того, что он слышал о школе, оставляло малоприятное впечатление.
Предчувствия Уинстона не обманули: его первые школьные годы иначе как кошмарными не назовешь. Его отдали в подготовительную школу Сент-Джордж, где процветали муштра и физические наказания. Два-три раза в месяц учеников выстраивали в шеренгу, объявляли фамилии провинившихся, после чего этих несчастных уводили в соседнюю комнату и секли до крови. Оставшиеся в ужасе слушали их вопли. Маленький Уинстон, однако, ни разу не пожаловался на жестокое обращение, впервые явно проявив ту самую стойкость характера, которая впоследствии не раз помогала ему переживать самые жестокие поражения.
Маленький мальчик, с одной стороны, страстно желавший не разочаровать отца, но, с другой стороны, неспособный выносить никакое давление и принуждение, мог противопоставить подобной жестокости только тихий саботаж. Все, что можно было не делать, он делать отказывался, несмотря на угрозу быть наказанным и не получить отцовского одобрения. Из школы Сент-Джордж его забрали через два года после серьезной болезни. До этого слезные просьбы миссис Эверест – няня больше не могла безучастно созерцать следы от розги на теле воспитанника – не производили впечатления на родителей Уинстона.
ОДНАЖДЫ ОДНОКЛАССНИК В ШКОЛЕ БРАЙТОН НАБРОСИЛСЯ НА УИНСТОНА И УДАРИЛ ЕГО НОЖОМ В ГРУДЬ. К СЧАСТЬЮ, НОЖ ВСЕГО ЛИШЬ ПРОКОЛОЛ КОЖУ, НЕ НАНЕСЯ ОПАСНЫХ УВЕЧИЙ. РАССЛЕДОВАНИЕ ПОКАЗАЛО, ЧТО ДРАКУ НАЧАЛ УИНСТОН
Его отдали в куда более приветливую школу сестер Томсон в Брайтоне. Но дело было сделано, отношение к учебе сформировалось. Учителя, конечно, подозревали, что он отнюдь не такой тупица, каким выглядит на уроках. Более того – к десяти годам он читал взрослые книги, интересовался политикой, следил за карьерой своего отца в парламенте и уже тогда мечтал пойти по его стопам. Но учиться из-под палки Уинстон не желал. В новой школе он точно так же не блистал успехами, а по поведению и вовсе был худшим из худших.
«Я считал дни и часы до окончания семестра, когда вырвусь с этой ненавистной каторги и дома на полу в детской расставлю своих солдатиков в боевом порядке» (У. Черчилль)
В итоге ситуация разрешилась в точном соответствии с пословицей: не было бы счастья, да несчастье помогло. В двенадцать лет Уинстон снова заболел, на этот раз воспалением легких. У него отказало одно легкое, и доктора уже не чаяли «вытянуть» ребенка. Неизвестно, что сыграло решающую роль: преданная забота миссис Эверест или собственная воля к жизни юного Уинстона, к тому моменту уже уверенного в том, что ему предстоят великие свершения. Так или иначе, но ему удалось выкарабкаться.